Андрей Завадский - Утро псового лая

Несколькими минутами позже наблюдатели из группы Аль Захири, корректировавшие действия ударного отряда, садились в машину, ими же взятую напрокат несколько часов назад. Они слышали грохот взрывов в нескольких кварталах от своих позиций, видели они и пролетавшие над городом вертолеты. Решив, что операция закончилась, хотя и не получив от командира подтверждения по рации, оба боевика решили скрыться из города, как и было предусмотрено планом, дабы не привлекать внимания представителей правоохранительных органов.

Водитель уже запустил двигатель, а его товарищ только закрывал дверцу, когда к автомобилю подбежал чернявый парнишка лет пятнадцати, размахнулся и что-то метнул в салон. Оба араба остолбенев уставились на вращавшуюся на боку ребристую гранату Ф-1, а затем одновременно бросились вон из машины. Взрыв настиг их, кинув на землю.

Один из террористов погиб мгновенно, но второй еще был жив и пытался встать. Заметив это, тот же парнишка-гранатометчик, выхватив из-под легкой куртки вороненый ТТ, бросился к раненому арабу. Однако боевик Аль Захири, прошедший школу, намного более серьезную, чем мог представить его противник, рванул с запястья короткий клинок, метнув его точно в горло убийце, и тут же бросился бежать со всех ног, стараясь не думать о чудовищной боли в боку. Он кинулся в грязный темный переулок, чувствуя, что силы покидают его с каждой секундой и надеясь лишь на то, что по его следу не идут более опытные и осторожные убийцы.

Москва, Россия

17 апреля

Сознание к Алексею возвращалось медленно. Он словно выныривал из темного вязкого болота, выныривал и затем вновь уходил на глубину, лишь на мгновение успев осознать окружающий мир. Наконец словно бы лопнули цепи, удерживавшие Швецова в этой беспросветно мрачной трясине, и он резко открыл глаза, поняв, что жив.

Кругом царила стерильная белизна, и не сразу Алексей понял, что лежит на больничной койке, уставившись немигающим взглядом в потолок помещения, которое не могло быть ничем иным, кроме палаты. Однажды, много лет назад, это уже было, когда нынешний президент России приходил в себя в баграмском госпитале, доставленный туда спасательным вертолетом без сознания, на грани жизни и смерти. Скосив взгляд, Алексей увидел стойку с большой бутылью, от которой куда-то к запястью лежавшего человека змеились тонкие трубки.

Швецов, как ни старался, не мог понять, что привело его сюда. События последних часов, а, может и дней, Алексей не мог определить точно, были подернуты туманом, и сложно было отделить реальность от грез. Разум словно оказался спеленатым липкой, тягучей паутиной, и теперь отчаянно продирался сквозь нее, пытаясь добраться до истины.

Усилия, однако, оказались напрасны. Озарение не приходило. Последним, что отчетливо мог вспомнить тот, кто уже несколько месяцев являлся президентом второй по силе и значимости мировой державы, было то, что он, расслабившись, сидел в салоне своего лимузина, мчавшегося в этот момент по улицам столицы. После этого все обрывалось, и никаких, даже самых смутных образов не всплывало в памяти Алексея, как ни пытался он вспомнить хоть что-нибудь.

Алексей попытался пошевелиться и к своему удивлению не смог этого сделать. Тело, казавшееся необычайно легким, отказалось подчиняться разуму, несмотря на все усилия воли, приложенные к этому. Напрягши все мускулы, Алексей только дернулся на своем ложе, затем неподвижно замерев. На самом деле положение его тела не изменилось ни на миллиметр, но сам Швецов этого, разумеется, не заметил.

Уловив боковым зрением какое-то движение у изголовья, Алексей скосил глаза, насколько смог, ибо даже повернуть голову он не сумел. Президент увидел немолодую женщину в белом халате, которая, встретившись взглядом с ним, исчезла в дверном проеме. Спустя несколько секунд дверь, забранная матовым стеклом, приоткрылась, впуская в небольшую, как раз для единственного пациента, палату, высокого благообразного мужчину, также затянутого во все белое. Он был, кажется, довольно молод, не старше самого Швецова, но седоватая бородка клинышком сразу прибавлял этому человеку лет десять к его истинному возрасту.

– Господин президент, – участливо произнес бородатый, склонившись над постелью Швецова и расположившись так, чтобы президенту не пришлось сильно напрягать глаза. – Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите? Может говорить?