Андрей Завадский - Утро псового лая

В небе близ иранского берега сошлись в бою равноценные противники, не уступавшие друг другу ничем. Самолеты, на которых они сражались, и русские "миги", управляемые иранцами, и американские "Шершни", принадлежали к одному и тому же классу, и создавались, прежде всего, для воздушного боя, и уже потом для бомбовых ударов по наземным целям. Это были легкие и отлично вооруженные машины, оснащенные мощными двигателями, почти равноценными радарами и прочими электронными системами, и за штурвалами их в тесных кабинах сидели пилоты, почти равные в своем искусстве владения тем оружием, которое было в их руках.

Силы были равны, четыре на четыре, и победу должен был одержать тот, кто больше преуспел в мастерстве пилотажа, кто больше сроднился со своим истребителем, став частью его. Стремительно закрутилась карусель воздушного боя, когда каждый пилот вроде бы сражался сам по себе, но одновременно должен был прикрывать своих товарищей. Самолеты проносились на огромных скоростях навстречу друг другу, и летчики обеих сторон успевали выпустить единственную очередь из пушки, сразу же делая разворот и пытаясь затем сесть на хвост промчавшемуся мимо самолету противника.

Майор Эдвин Фаррис, пользовавшийся позывным "Бэд" и командовавший группой американских истребителей, дождался, когда стремительно сближавшийся с ним иранский "миг" окажется в перекрестье прицела на лобовом стекле его "Хорнита", и коснулся приборной панели. Из-под крыла истребителя вырвалась ракета AIM-9, устремившаяся в сторону "Фулкрэма". Но за штурвалом иранского самолета сидел опытный пилот, явно имеющий опыт воздушных схваток, к тому же, он управлял не старым отяжелевшим "Томкетом" а маневренным и быстрым русским "мигом", созданным для стремительных воздушных схваток. Иранец бросил свой истребитель в сторону, одновременно отстреливая ракеты-ловушки, и даже не делая пока попытки атаковать американский истребитель. "Миг" пронесся мимо самолета Фарриса в считанных десятках метров, и майор рванул штурвал, пытаясь сесть ему на хвост.

– Ублюдок, – Фаррис завершил разворот чуть быстрее, чем его безымянный противник, и теперь корма метавшегося из стороны в сторону "мига" маячила впереди. "Бэд" поймал вражеский самолет в прицел и выпустил еще один "Сайдвиндер", но иранец в последний момент сделал маневр, сорвав захват. Ракета ушла в сторону, привлеченная ложной целью. – Я тебя достану, черная обезьяна!

Фаррис был опытным пилотом, имевшим сотни часов налета на истребителе F/A-18C, и тысячи – на легких учебно-тренировочных машинах. Он в совершенстве овладел мастерством высшего пилотажа, совершил сотни посадок на палубу. Но это был первый настоящий бой, в котором пришлось участвовать майору, и потому он с удивлением заметил, что не испытывает ни капли волнения, точно это была не яростная схватка, а очередное упражнение. Он не опасался того, что может быть сбит, сосредоточившись на поединке, спокойно, точно превратился в компьютер, лишенный эмоций, просчитывая оптимальные маневры и немедленно выполняя их.

– "Бэд", это "Дог". У тебя на хвосте "Фулкрэм", – ведомый Фарриса заметил, что к самолету командира пристраивается иранец. – Сбрось его живее, пока он тебя не поджарил!

Эдвин толкнул штурвал, бросая свой "Хорнит" в крутое пике, и выпущенная иранцем практически в упор ракета "Арчер" прошла мимо, как и посланная ей в след пушечная очередь. "Миги", на которых летали иранцы, при всех своих несомненных достоинствах уже не были последним словом техники, к тому же оказались изрядно изношены. Но у противника имелось то, о чем Фаррис мог только мечтать – нашлемная система целеуказания и сверхманевренные ракеты "воздух-воздух" ближнего боя, и промах иранца можно было объяснить только чудом.

Майор Фаррис, чувствуя, как чудовищная перегрузка вдавила его в кресло, решил, что все же смог оторваться от преследовавшего его вражеского истребителя. Но у противника майора был отличный самолет, ничуть не уступавший "Хорниту", и иранец спокойно повторил маневр Фарриса, не выпуская его из поля зрения. Точно привязанный, он держался в нескольких сотнях метров позади американского самолета, и только благодаря мастерству майора Фарриса не смог уверенно прицелиться. Несколько коротких очередей, выпущенных вслед американцу из тридцатимиллиметровой пушки, прошли мимо, бессильно взрезав воздух.

– Проклятье, – майор рванул штурвал, пытаясь выйти из пике, когда уже был в считанных сотнях метров от поверхности моря, покрытой легкой рябью. – Стряхните его с моей задницы! – Теперь уже Фаррис прилагал все усилия, чтобы оторваться от вцепившегося в него мертвой хваткой врага.