Л. Кленч - Из глубины Вселенной

Самые высокие деревья казались для него вероятно кочанами капусты, любой паровоз он мог бы положить к себе в карман, а люди... да, теперь это выяснено вполне достоверно: прилетевший к нам гигант совершенно не заметил вначале этих многочисленных черных точек, тревожно копошащимся возле его ног.

Свое месячное пребывание у нас Центавры вели себя необычайно корректно и деликатно, и если по их вине и случались иногда какие-либо несчастья и катастрофы, то это происходило без всякого злого умысла с их стороны.

А катастрофы все-таки случались, особенно в первые дни их пребывания на Земле, — пока они еще не научились держаться с достаточной осторожностью. Там они придавили целое здание вместе с людьми, тут шаг их гигантской лапы смял и исковеркал железнодорожное полотно или оборвал и перепутал все телеграфные провода... Наконец правительством было решено отвести им громадное поле, свободное от построек и леса, — поле в 3 — 4 квадратных километра, находящееся недалеко от их летательного снаряда, и тут гиганты провели весь остаток своей земной жизни, лишь изредка отваживаясь перешагнуть за пределы

Конечно окрестности поля тотчас же сделались местом непрерывного паломничества ученых всего мира, да и не только ученых, а всех, чаявших посмотреть на «заморскую диковинку». Испуг и недоверие к этим страшилищам быстро рассеялись, когда человечество убедилось, что Центавры прилетели к нам вовсе не с целью стереть нас с лица Земли, а для того, чтобы спокойным взором исследователя проанализировать наши научные и технические достижения. Возле поля Центавров быстро вырос целый научный городок, вместивший в себе русские и заграничные научные силы, решившие посвятить себя делу взаимного сближения с Центаврами.

Мы не знаем, удивились ли Центавры, узнав, что эти жалкие черные точки — люди являются разумными существами; возможно, что в своем беспредельном самоусовершенствовании они дошли до того, что совсем разучились удивляться. По крайней мере, они ничем не проявили своего удивления, и даже впоследствии, когда профессор Иегер открыл способ переговоров с ними, они ничего не сказали нам по этому поводу.

Их разговорный язык — как это ни странно — оказался вовсе не сложным. Его характернейшей чертой было полное отсутствие согласных звуков. Он состоял исключительно из мелодических тонов и полутонов и вмещал в себе все оттенки хроматической гаммы, и когда Центавры (всего их было четверо) переговаривались между собой на этом странном языке, их «пение» было иногда слышно под самой Москвой.

Интересно отметить, что вначале Центавры стремились овладеть нашим языком; но у них не было ни губ, ни языка, ни неба и своим хоботом (при выдыхании из легких воздуха) они могли производить лишь протяжные тоны различной высоты и частоты. И тогда, убедившись в невозможности подражать нашему языку, они бросили эту затею и стали деятельно помогать нам изучать их язык. Но взаимное понимание совместными усилиями было достигнуто лишь через две-три недели после их прибытия.

Когда наконец люди овладели языком Центавров, то оказалось, что человеческие легкие слишком слабы для того, чтобы гиганты могли отчетливо услыхать нас. Наш самый громкий крик казался им, вероятно, тем же, чем нам кажется пищание комара на расстоянии десятка шагов. Поэтому пришлось в срочном порядке соорудить огромную машину, которая могла усиливать звуки человеческого голоса до требуемой громкости.

Второй сложный вопрос заключался в питании Центавров. Они питались исключительно размельченной растительной пищей, которую втягивали в себя через хобот. Но подходящей растительности на Земле для них не нашлось. Земные деревья показались им может быть недостаточно вкусными; по крайней мере, уже спустя неделю после своего прибытия они в весьма деликатной форме отклонили наши услуги в части доставления им пищи и стали питаться исключительно теми запасами, которые были захвачены ими с собой в ядре. Но эти запасы были не слишком обширны, и эта-то причина и заставила Центавров пробыть на Земле всего только один месяц.

Все движения Центавров были хотя и медленны, но необычайно легки и плавны. Эти сказочные страшилища двигались, перемещались, свивали и развивали свои щупальцы с такой пластичной грацией, что им могли бы позавидовать ученицы балетных школ. Они могли делать громадные прыжки — до 100 метров в вышину, т. е. в два раза выше своего роста. Однако первый же прыжок причинил на Земле столько опустошений и жертв, что впоследствии Центавры уже не решались повторять своего опыта.