Айзек Азимов - Второй Фонд

Тем временем Ченнис рассказывал:

— Видите, мы движемся по прямой линии от Трантора к Туманности Пелота, так что все время сверяем звездное направление по Трантору. Возможна небольшая ошибка из-за гравитационного отклонения света — я неспособен ее вычислить. Но уверен, она не может быть значительной.

По экрану расползлась темнота. Когда скорость увеличения снизилась, звезды исчезли из всех углов экрана — а смотреть бы и смотреть. По концам растущей туманности резко засверкал алмазный мир звезд, свет которого был только скрыт за клубящимися, не испускающими света атомными частицами натрия и кальция, заполнявшими кубические парсеки космоса.

И Ченнис опять указал:

— Это назвали «Ртом» обитатели того района космоса. И это важно, потому что только с транторианского направления это похоже на рот.

То, на что он указывал, было трещиной в теле Туманности, формой походившей на неровный усмехающийся рот в профиль. Он был очерчен ореолом от света звезд, который наполнял его.

— Следуйте по «Рту», — сказал Ченнис, — следуйте по «Рту» в направлении канала, где он сужается книзу в тонкую, расщепленную линию света.

Снова изображение немного увеличилось, пока Туманность, тянущаяся далеко от «Рта», не закрыла весь экран, оставив только узкую полоску. Палец молчавшего Ченниса двигался по ней вниз, остановился, потом продолжил движение вперед к пятну, где уныло сверкала одна-единственная звезда, за которой не было ничего, кроме монотонной черноты, — и здесь окончательно остановился.

— Звездный Тупик, — просто сказал молодой человек. — Ткань Туманности здесь тонкая, и свет этой одинокой звезды проникает через нее только в одном направлении — на Трантор.

— Вы хотите сказать, что... — Голос муловского генерала прервался — он понял.

— Я не пытаюсь. Это Тазенда — Звездный Тупик, Старзенд.

Зажегся свет. Экран Ленза погас. В три больших шага Притчер оказался рядом с Ченнисом:

— Что заставило вас так решить?

А Ченнис откинулся на спинку кресла со странным — недоуменным — выражением лица.

— Это случайность. Конечно, хотелось бы, чтобы я до этого додумался, но это только случайность. Но, как бы это ни вышло, все сходится. По нашим источникам, Тазенда — олигархия. Она управляет двадцатью семью обитаемыми планетами. Она неразвита научно. И более того — это уединенный мир, придерживается строгого нейтралитета в политике региона и не склонен к экспансии. Думаю, нам нужно ее посмотреть.

— Вы информировали об этом Мула?

— Нет. И не будем информировать. Мы теперь в космосе, почти готовы сделать первый прыжок.

Ужаснувшись, Притчер подскочил к обзорному экрану. Наладив его, он увидел только холодный космос. Он пристально уставился на открывшийся вид, затем повернулся. Автоматически его рука потянулась к твердому, привычному изгибу рукоятки брастера.

— По чьему приказу?

— По моему приказу, Генерал. — Впервые Ченнис обратился к нему по чину. — Пока я занимал вас здесь. Вы, возможно, не ощущали ускорения — оно началось как раз в тот момент, когда я увеличивал поле Ленза, и вы, конечно, подумали, что это иллюзия движения звезд.

— Почему? Что вы делаете? Что это за чепуха насчет Тазенды?

— Это не чепуха. Я говорил совершенно серьезно. Мы туда летим. Мы полетели сегодня, хотя по расписанию мы должны были лететь через три дня. Генерал, вы не верите, что Второй Фонд существует, я — верю. Вы , не веря, следуете указаниям Мула; я предвижу серьезную опасность. У Второго Фонда было пять лет, чтобы подготовиться. Как они подготовились, я не знаю, но что, если у них есть на Калгане агенты? Если я держу в голове информацию о приблизительном местонахождении Второго Фонда, они могут обнаружить это. Моя жизнь больше не была бы в безопасности, а я так люблю свою жизнь. Даже имея такую слабую возможность, как эта, нужно действовать наверняка. Итак, никто, кроме вас, не знает о Тазенде. Вы узнали только после того, как мы оказались в космосе. Но даже в этом случае под вопросом экипаж.

Ченнис опять иронически улыбался, очевидно, полностью контролируя ситуацию.

Рука Притчера упала с бластера, и на мгновение чувство смутного дискомфорта охватило его. Что удержало его от действия? Что ослабило его? Было время, когда он — мятежный капитан торговой империи Первого Фонда, именно он, а не Ченнис, действовал бы проворно и смело, как тот сейчас. Мул был прав? Неужели его контролируемый разум так скован послушанием, что утратил инициативу? Он почувствовал растущее уныние, переходящее в страшную усталость.