Айзек Азимов - Второй Фонд

— Да, — сказал он устало. — Я член Второго Фонда.

— Который, — продолжал Дарелл, — находится здесь, на Терминусе?

— Да, да. Вы правы во всем, доктор Дарелл.

— Хорошо! Теперь объясни, что происходило эти последние полгода. Говори!

— Я хочу спать, — прошептал Антор.

— Позже. Сейчас говори!

Неровный вздох. Затем слова, слабые и бессвязные. Остальные склонились над ним, чтобы уловить звук.

— Ситуация становилась опасной. Мы знали, что Терминус и его ученые точных наук интересовались моделями мыслительных волн, что наступило время для создания чего-то вроде Психического Статического Прибора. И росла враждебность по отношению ко Второму Фонду. Нам необходимо было остановить это, не разрушая План Селдона.

Мы… мы пытались контролировать развитие событий. Мы пытались присоединиться к ним. Это бы отвело от нас подозрения и ослабило напряжение. Мы проследили за тем, чтобы Калган объявил войну — чтобы еще больше отвлечь вас. Поэтому я и послал Манна на Калган. Мнимая любовница Стеттина — одна из нас. Она следила за тем, чтобы Манн содействовал нам в нужном направлении.

— Каллия… — закричал Манн, но Дарелл движением руки приказал ему молчать.

Антор продолжал, ни на что не обращая внимания:

— Аркадия последовала за ним. Мы не рассчитывали на это — мы не можем предвидеть все, — поэтому Каллия отправила ее на Трантор, чтобы избежать вмешательства. Это все. Не считая того, что мы проиграли.

— Вы пытались заставить поехать меня на Трантор, так? — спросил Дарелл.

Антор кивнул.

— Нужно было убрать вас с пути. Нарастающее торжество в вашем разуме было достаточно очевидным. Вы решали проблемы Психостатического Прибора.

— Почему вы не взяли меня под контроль?

— Не могли… не могли. У меня был приказ. Мы работали согласно Плану. Импровизируя, я бы все упустил. План предсказывает только вероятность… вы знаете, что… как План Селдона… — Он говорил с мучительной одышкой и почти бессвязно. Его голова моталась из стороны в сторону как в лихорадке. — Мы работали с личностями… не с группами… очень низкая вероятность включала… упустили. Кроме того… если контролировать вас… кто-то еще изобретет Пприбор… нет смысла… нужно контролировать время … более тонко… собственный план Первого Спикера… не знает всех сторон… кроме… не работал а-а-а… — Он устал.

Дарелл грубо его потряс:

— Ты не можешь еще спать. Сколько вас здесь?

— А? Что вы говорите… о… не много… будете удивлены… пятьдесят… больше не нужно.

— Все здесь, на Терминусе?

— Пятеро… шестеро в Космосе… как Каллия… засыпаю.

Неожиданно он пошевелился, будто в одном напряженном усилии, и его слова приобрели ясность.

— Почти подошел к концу. Отключил бы защиту и схватил вас. Увидели бы, кто хозяин. Но вы дали мне подделку… подозревали меня с самого начала…

И, наконец, он уснул.

Тербор с трепетом в голосе сказал:

— Когда вы стали его подозревать, Дарелл?

— С тех пор, как он впервые сюда пришел, — последовал спокойный ответ. — Он сказал, что прибыл от Клейза. Но я знал Клейза и знал, как мы расстались. Он был фанатиком, насчет Второго Фонда, а я бросил его. Мои собственные цели были умеренными, поэтому я думал, что лучше и безопаснее заниматься своими идеями самому. Но я не мог сказать этого Клейзу, да он бы и не слушал, скажи я. Для него я был трусом и предателем, возможно, даже агентом Второго Фонда. Он был не из тех, кто прощает, и с того времени почти до самой смерти он со мной не общался. Затем, неожиданно, в последние недели жизни он пишет мне — как старому другу, — прося приютить своего лучшего и самого многообещающего ученика как соратника и вновь приняться за старые исследования.

Это было на него непохоже. Он не мог сделать этого, не находясь под чьим-то влиянием, и я начал думать, что единственной целью было заставить меня довериться агенту Второго Фонда. Так оно и оказалось…

Он вздохнул и на мгновение закрыл глаза.

Семик нерешительно вмешался:

— Что мы будем с ними делать… с этими парнями из Второго Фонда?

— Не знаю, — грустно ответил Дарелл. — Думаю, мы могли бы их изолировать. На Зоранеле, например. Их можно разместить там, а планету нейтрализовать психостатикой. Полы могут быть разделены, или, еще лучше, стерилизованы — и через пятьдесят лет от Второго Фонда останутся одни воспоминания. Или, может, милосердно было бы тихо умертвить их.

— Как вы считаете, — спросил Тербор, — мы могли бы научиться чувствовать, как они? Или это у них врожденное, как у Мула?