Айзек Азимов - Второй Фонд

— Очень драматично. Ну и что?

— Так вот, он создал свои Фонды по законам психоистории — но кто лучше него знал, что даже эти законы относительны? Он никогда не создавал законченного продукта. Законченные продукты — для разлагающихся умов. Его же детище было эволюционирующим механизмом, и Второй Фонд был инструментом этой эволюции. Мы, Первый Гражданин Временного Союза Миров, мы стражи Плана Селдона. Только мы!

— Ты пытаешься убедить себя в мужестве, — спросил Мул презрительно, — или стараешься поразить меня? Второй Фонд, План Селдона, Вторая Империя — все это ни капельки не привлекает меня. Не затрагивает никакую струну жалости, сочувствия, ответственности, никакой другой источник эмоциональной помощи, который ты, наверное, пытаешься нащупать во мне. И в любом случае, бедный глупец, говори о Втором Фонде в прошедшем времени — потому что он уничтожен.

Ченнис ощутил эмоциональный потенциал, который давил на его разум с увеличивающейся интенсивностью, когда Мул поднялся со стула и приблизился. Он яростно сопротивлялся, но что-то неумолимо вползло в него, подминая и сковывая его сознание все больше и больше…

Он почувствовал за собой стену, а Мул стоял лицом к лицу с ним — кожа да кости, подбоченясь, губы в ужасной улыбке под этой горой носа.

Мул заговорил:

— Твоя игра закончена, Ченнис. Ваша игра, всех людей того, что называли Вторым Фондом. Называли! Называли!

Чего ты сидел здесь и ждал все это время, болтая с Притчером — когда ты должен был одолеть его и забрать бластер без малейшего физического усилия? Ты ждал меня, признайся, ждал, чтобы встретить меня в ситуации, которая не пробудила бы у меня подозрений!

И то, что я был готов ко всему, для тебя очень плохо. Я раскусил тебя. Я хорошо изучил тебя, Ченнис из Второго Фонда.

Чего же ты ждешь сейчас? Ты все еще в отчаянии бросаешь в меня слова, как будто простой звук твоего голоса сможет приморозить меня к сиденью. И все это время, пока ты говоришь, что-то в твоем уме ждет и ждет, и все еще ждет. Но никто не приходит. Никто из тех, кого ты ждешь — никто из твоих союзников. Ты здесь один, Ченнис, и ты останешься один. Знаешь, почему?

Потому что твой Второй Фонд ошибся во мне до конца. Я знал их план раньше. Они думали, я последую сюда за тобой — и стану хорошей начинкой для их пирога. Ты действительно должен был быть приманкой — приманкой для бедного, глупого, хилого мутанта, так спешащего по горячим следам Империи, что он слепо упал бы в очевидную западню. Но разве взят в плен я?

Интересно, приходило ли им в голову, что я вряд ли окажусь здесь без моего Флота, против артиллерии любого подразделения которого они совершенно и ничтожно беспомощны? Думали ли они, что я не буду задерживаться для дискуссий или ждать событий?

Мои корабли выступили на Тазенду двенадцать часов назад, и они почти, почти совсем выполнили свою задачу. Тазенда в руинах, ее населенные центры уничтожены. Сопротивления не было. Второго Фонда больше не существует, Ченнис. И я, странный человек, хилый урод, я правитель Галактики!

Ченнис смог лишь слабо покачать головой:

— Нет… нет…

— Да… да… — передразнил Мул. — И если ты последний, кто остался в живых — скорее всего, так, — то это тоже ненадолго.

И потом последовала короткая, содержательная пауза, и Ченнис почти закричал от неожиданной боли этого неистового проникновения в глубочайшие ткани его разума.

Мул отступил и проворчал:

— Недостаточно. В конце концов ты не прошел испытания. Твое отчаяние — притворство. Твой страх не переполняет всего тебя, как при разрушении идеалов. Это слабый, сочащийся страх персонального разрушения.

И хилая рука Мула слабо ухватила Ченниса за горло, но Ченнис почему-то был неспособен ослабить эту хватку.

— Ты моя страховка, Ченнис. Ты мой поводырь и гарантия от любой недооценки, которую я могу сделать.

Глаза Мула сверлили его. Настойчивые, требовательные…

— Я правильно вычислил, Ченнис? Перехитрил я ваших людей Второго Фонда? Тазенда разрушена, Ченнис, страшно разрушена. Так почему твое отчаяние притворно? Где истина? Я должен знать истину, правду! Говори, Ченнис, говори. Или я проник не слишком глубоко? Может, опасность все еще существует? Говори, Ченнис. Где я ошибся?

Ченнис чувствовал, как слова вырываются из его рта. Их вытягивали насильно. Он преграждал им путь зубами. Он обуздывал свой язык. Он напряг каждую мышцу горла.

Но они вышли, с трудом, вырванные силой, продираясь через горло, и язык, и зубы на своем пути.