Айзек Азимов - Второй Фонд

— Судя по твоим словам, ты так больше не думаешь?

— Боюсь, что да. Или тогда у двери — не вы.

— Хорошо, тогда давайте это обсудим.

Мул снял верхнюю, на мягкой подбивке одежду с электроподогревом.

— Не возражаете, если я тоже сяду? Теперь мы здесь в безопасности, и никто не в силах нам помешать. Ни у одного жителя этой глыбы льда не появится желания приблизиться к этому месту. Это я вам обещаю. — И была зловещая серьезность в этом настойчивом утверждении своей власти.

Ченнис выразил свое негодование:

— Для чего такое уединение? Кто-то собирается подать чай или вызвать танцовщиц?

— Вряд ли. Так что там у тебя за теория, молодой человек? Люди Второго Фонда следили за вами с помощью прибора, которого нет ни у кого, кроме меня. И, как ты сказал, ты обнаружил это место?

— По-видимому, сэр. Кажется очевидным, чтобы объяснить известные события, что в мою голову были вложены определенные знания…

— Теми же людьми Фонда?

— Я думаю, никем другим.

— Тогда тебе не пришло на ум, что если человек из Второго Фонда смог заставить, или переменить, или завлечь тебя на дорогу ко Второму Фонду в своих собственных целях — и я предполагаю, ты не знал, что он использовал методы, похожие на мои, хотя, заметь, я могу имплантировать только эмоции, но не идеи, — и тебе не пришло в голову, что, если он смог это сделать, не было большой нужды посылать с тобой гипертрейсер?

И Ченнис, резко подняв взгляд, с неожиданным испугом встретил большие глаза повелителя. Притчер что-то пробормотал — по его плечам было видно, что он расслабился.

— Нет, — произнес Ченнис, — это не пришло мне в голову.

— Или что, если они были вынуждены следовать за вами, они не способны управлять тобою, и что у тебя, неуправляемого, было очень мало шансов найти путь сюда. А ты нашел его. Это приходило тебе в голову?

— Тоже нет.

— Почему нет? Твой интеллект поднялся на уровень гораздо больше вероятного?

— Единственный ответ — это вопрос, сэр. Вы присоединяетесь к Генералу Притчеру, обвиняя меня в измене?

— Тебе есть чем оправдаться?

— Только одно оправдание, и я его представил Генералу. Если бы я был предателем и знал местонахождение Второго Фонда, вы могли обратить меня и узнать все напрямую. Если у вас была необходимость следить за мною, тогда у меня не было сведений заранее, и я не предатель. Итак, я ответил парадоксом на ваш парадокс.

— Тогда твое заключение.

— Я не предатель.

— С чем я должен согласиться, так как твои аргументы неопровержимы.

— Тогда могу я спросить, почему вы тайно следовали за нами?

— Потому что всем этим событиям есть третье объяснение. Оба, ты и Притчер, объясняли некоторые события по-своему, но не все. Я объясню вам все — если вы выделите мне время, — и довольно коротко. Чтоб вам не наскучить. Сядь, Притчер, и дай мне свой бластер. Опасности нападения на нас больше нет. Никто не выйдет отсюда и никто не зайдет сюда. Действительно никто, даже из Второго Фонда. Благодаря тебе, Ченнис.

Комната освещалась в обычной россемианской манере электрически нагретой проволокой. С потолка свисала единственная лампочка, и в ее тусклом желтоватом свете эти трое отбрасывали характерные тени.

Мул заговорил:

— С тех пор как я почувствовал необходимость следить за Ченнисом, ясно было, что я посредством этого надеюсь что-то получить. Так как он шел ко Второму Фонду с поразительной скоростью и прямотой, мы можем абсолютно обоснованно допустить — это было то, чего я ожидал. Поскольку я не получил сведения непосредственно от него, что-то должно было помешать мне. Таковы факты. Ченнис, конечно, знает ответ. Знаю его и я. Ты понимаешь это, Притчер?

Притчер упрямо ответил:

— Нет, сэр.

— Тогда я объясню. Только один человек мог одновременно знать местонахождение Второго Фонда и помешать мне узнать это. Ченнис, боюсь, что ты сам и есть человек Второго Фонда.

Локти Ченниса оперлись о колени, когда он подался вперед и сердито процедил, поджав губы:

— У вас есть прямые доказательства? Дедукция сегодня уже дважды приводила к неправильным выводам.

— Прямые доказательства тоже есть, Ченнис. Это было довольно легко. Я сказал тебе, что в разум моих людей кем-то были внесены изменения. Этот кто-то должен быть, скорее всего: а) не обращенным и б) довольно близко стоящим к центру событий. Поле было большим, но не всецело безграничным. Ты был слишком удачлив, Ченнис. Тебя слишком любили люди. Ты слишком преуспевал. Я так решил…