Айзек Азимов - Второй Фонд

Опять колебание.

— Никто никогда здесь не был изменником, ни наши отцы, ни отцы наших отцов. Но в других мирах такие были, и смерть не заставила себя ждать. Нехорошо так думать, — мы люди скромные, бедные фермеры, и политикой не интересуемся.

Тревога в его голосе и беспокойство в глазах у всех были очевидны.

Притчер спокойно сказал:

— Не могли бы вы нам подсказать, как попасть на аудиенцию к Губернатору?

И тут же возникла ситуация неожиданного замешательства.

Ибо после долгой паузы старший сказал:

— А вы разве ничего не знаете? Губернатор будет здесь завтра. Он ожидал вас. Вы оказали нам большую честь. Мы… мы искренне надеемся, что вы расскажете ему о нашей преданности все как есть.

Улыбка Притчера чуть дрогнула:

— Ожидал нас?

Старейшина удивленно посмотрел сначала на одного, потом на другого:

— Ну да… вот уже неделя, как мы ждем вас.

Несомненно их апартаменты были роскошными во всех отношениях. Притчер живал и в худших. Ченнис не выказывал ничего, кроме внешнего равнодушия.

Но в их отношениях возникло какое-то новое напряжение. Притчер чувствовал, что вот-вот наступит время принимать определенное решение, и все же был не прочь подождать еще. Встретиться с Губернатором, с одной стороны, значило расширить рискованное предприятие до опасных размеров, и в то же время победа в этой игре могла удвоить выигрыш. Глядя на Чернниса, он ощутил волну гнева. Молодой человек изящно прикусил нижнюю губу, между бровями легла складка неуверенности. Генерал ненавидел притворство — и жаждал положить всему этому конец.

Он сказал:

— Похоже, нас ждали.

— Да, — просто ответил Ченнис.

— И все? А на большее вы не способны? Мы прилетаем сюда и обнаруживаем, что Губернатор нас ждет. По-видимому, мы узнаем от Губернатора, что и на Тазенде нас ждут. Какой тогда смысл во всей нашей миссии?

Ченнис поднял взгляд, не скрывая нотки усталости в голосе:

— Ждать нас — одно дело; знать, кто мы и зачем пришли — другое.

— Вы надеетесь скрыть это от людей Второго Фонда?

— Возможно. Почему нет? Вы готовы выйти из игры? Предположим, наш корабль был обнаружен в космосе. Неужели так необычно, что государство охраняет свои границы с помощью наблюдательных постов? Будь мы даже обычными чужестранцами, к нам бы проявили интерес.

— Хорош интерес — сам Губернатор спешит встретиться с нами, а не наоборот.

Ченнис пожал плечами:

— Над этим подумаем позже. Давайте посмотрим, что за фрукт этот Губернатор.

Притчер оскалил зубы с видом хмурой безнадежности. Ситуация становилась нелепой.

Ченнис продолжал с неестественным оживлением:

— По крайней мере, мы знаем одно. Тазенда — Второй Фонд, в противном случае все собранные нами мелкие доказательства абсолютно ложны. Как вы объясните очевидный страх, в котором Тазенда держит этих местных жителей? Я не вижу признаков политической власти. Их группы Старейшин собираются совершенно свободно, без какого-либо вмешательства. Налог, о котором они говорят, совсем не кажется мне большим или эффективным. Аборигены много говорят о нищете, но выглядят здоровыми и откормленными. Их дома неуклюжи и деревни примитивны, но вполне добротны.

Планета мне в самом деле понравилась. Я никогда не видел, чтоб где-то так скудно жили. Однако убежден, что население не страдает, и в их несложной жизни они ухитряются находить счастье, которого нет у людей развитых центров.

— Вы что, поклонник крестьянских добродетелей?

— Да хранят меня звезды! — Ченниса, казалось, развеселила эта идея.

— Я только хотел обратить внимание на важность всего этого. Очевидно, Тазенда — эффективный администратор. Эффективный в смысле, отличном от эффективности Старой Империи или Первого Фонда, или даже нашего Союза. Они все перенесли всю власть на свои субъекты механически ценою более неуловимых качеств. Тазенда приносит счастье и достаток. Вы не видите, что все направление их власти другое? Оно не физическое, а психологическое!

— Неужели? — Притчер позволил себе иронию. — А ужас, с которым Старейшины говорили о наказании этими добросердечными психологическими администраторами за измену? Как это подходит к вашим тезисам?

— Они были объектами наказания? Они говорили только о наказании других. Как будто знание о наказании было так хорошо им внушено, что само наказание никогда не потребуется применять. Надлежащие психологические позиции так помещены в их умы, что, я уверен, на планете не существует ни одного солдата Тазенды. Вы понимаете все это?