Журнал «Если» - «Если», 1998 № 05

В этом доме у меня есть спальни, бассейны и комнаты, заполненные ароматным дымом, детскими игрушками, книгами, аквариумами. Есть Десятки комнат, обстановка которых воспроизводит всевозможные страны и эпохи. Есть мрачный склеп, в котором Алистер Кроули проводил свои ритуалы. Есть комната, в которой Парис любил Елену Троянскую; есть пышный альков Мессалины и огромная кровать с балдахином, принадлежавшая шведской королеве Кристине. Есть комната, в которой умерла Мэрилин Монро, там живет ее двойник, почти клон.

Есть турецкие серали, темницы и монастырские кельи, комнаты из борделей нацистского Берлина и мусульманской Андалузии. Когда мне хочется побыть одному, я предупреждаю слуг, через полчаса открываю дверь и выхожу на нужную мне сцену. Такое случается не каждый день. Чаще подобное желание приходит ко мне зимой, когда на улице завывает буря, а мне хочется о ней позабыть.

В четверг мне приходится принимать биографов Ван Дали. Сейчас зима, и приехали только двое. Когда они входят, я играю в теннис с Ивановым и Леру — они следят за моим здоровьем. Иногда мне кажется, что я смог бы играть одновременно несколько партий, как это делают шахматисты. Устроить полукруглый корт, а на нем я один против четверых или пятерых…

В прошлый четверг на мне была форма артиллериста — подарок Пабло Микериноса, «слабоумного» с длинными рыжими волосами. Сегодня я выбираю смокинг и шляпу яркого цвета, испытывая желание поговорить.

Я спускаюсь в библиотеку и здороваюсь с биографами, чьи имена все время забываю. У блондинки приятный акцент, она спрашивает меня о моих ощущениях. Я терпеливо объясняю: «Мы получаем Вспышку, и наша обязанность — передать ее отражение». Облаченный в белое мужчина спрашивает: «Как я могу описать Контакт?» Я привожу в пример геометрическую точку, которую вынуждают вписать в себя многоугольник.

Мы — паразиты человечества. Так пишут газеты, финансируемые оппозицией. Возможно, они правы. Компании Мультигосударства с каждым годом тратят на «слабоумных» все больше денег, потому что каждый Контакт, каждое послание требуют нового, чистого мозга.

Говорят, что наши дворцы оскорбляют людей. Но страны Земли нуждаются в нас. Им нужны послания, которые мы доставляем в своих искалеченных мозгах, и вполне справедливо, что теперь у нас есть собственный город — город только для нас, где каждый месяц поднимается новый дом: пагода, мраморный улей, башня из бразильского красного дерева, особняк в форме слова или перевернутого замка. Мы все здесь: паразиты и просвещенные, мужчины и женщины, позволившие изуродовать свои мозги уравнениями и инопланетными формулами, информацией, которую ученые Земли ждут с нетерпением и изучают с восхищением.

Я живу в особняке Ван Дали. Для пришельцев личность Ван Дали не существует или, подобно электрону, не может быть выделена среди прочих. Его разум всего лишь осколок, камень, на котором высечено послание. Когда Ван Дали вернулся на Землю, он привез в своей памяти чертеж топологической структуры переплетающихся вселенных. Только после этого нации Земли сумели освоить проекцию физических объектов на гипервремя и начали создавать Врата.

Сейчас зима… но я повторяюсь. Я просыпаюсь в полдень и, не открывая глаз, включаю гипноскоп, а потом смотрю на маленькую серебристую сферу, вращающуюся в паре дюймов над моей головой. Впав в транс, я вспоминаю несколько своих снов. Эти сны — мое озарение; в эти минуты я постигаю тайны мироздания. Минуты, которые вскоре растают от безжалостного прикосновения реальности.

Я выключаю гипноскоп и иду в гимнастический зал. Потом завтракаю, затем иду в теплицу, беру коробочку с насекомыми и кормлю растения. Я забочусь о том, чтобы у них имелось все необходимое: вода, электрическое солнце, свежий воздух. Я разговариваю с ними, тронутый тем, как они реагируют на мою заботу, слегка покачивая листьями. В три часа дня отправляюсь в Индиговую комнату на четвертом этаже, вызываю массажистку, надолго остаюсь с ней. Потом спускаюсь, принимаю ванну, далее медосмотр и акупунктура.

Дождь все еще идет! Я не могу любоваться закатом в каньоне. Иду в библиотеку, несколько часов перелистываю книги с иллюстрациями. В восемь меня зовут обедать: креветки с сырным соусом и сладким чесноком. Поев, заказываю в Черно-серебряную комнату кофе и балет — па-де-де из «Тристрама и Джульетты» Смолякина в хореографии Н'Муры.

Возвращаюсь в библиотеку. Сажусь за компьютер и несколько часов обмениваюсь письмами, предварительно выбрав наугад несколько групп программ: де Асси, де Камп, де Куинси, де Сад. Входит слуга и объявляет о прибытии гостей. Вспоминаю, что пригласил несколько человек послушать в полночь концерт волынок.