Осенние визиты

шкафчик с кассетами.

- Степан, ты свой видик починил?

- Да, конечно. Включай, смотри.

Слава присел на корточки, провел ладонью по кассетам. Усмехнулся.

- Что, достал "Повелителя мух"?

Скицин вплыл в комнату, толкая перед собой сервировочный столик. Гордо кивнул:

- Да, разжился. Редкий фильм. Американская версия, конечно, гадостнее, но и ее

обещают найти. Так, ты в состоянии пить?

- У меня в сумке пиво.

- Я предполагал что-либо покрепче, но можно начать и с пива, - Скицин очень

медленно и осторожно опустился в кресло. - Так, ты вон в то кресло не садись,

оно почему-то шататься стало...

- С чего бы это, - Визитер встал. - Надо будет порыться в твоей коллекции.

Он стал выкладывать пиво. Степан иронично поглядывал на него:

- Ну, рассказывай.

- Что рассказывать-то?

- Каким ветром в Москву занесло? Во вторник ты был в Алма-Ате и никуда не

собирался. На самолетах ты летать не любишь, это значит, выехал в среду. Что

случилось-то?

- Ничего. Давно не приезжал.

- Темнишь, Ярик... - Скицин покачал головой. - Ладно, сам расскажешь... О, у

тебя появился вкус к хорошему пиву. У меня, кстати, есть чешский сыр,

получится идеально. Чешский сыр любишь? "Плеснивец"? Название-то какое, а?

- Вы, в Москве, немного оторваны от реальности.

- Что ты, у нас его тоже не найдешь. В Праге был недавно, запасся. Прозит!

Они выпили, Скицин крякнул, потер ладони.

- Рассказывай.

- Да что?

- Как "Книги Пути"?

Слава кивнул, вспоминая.

- А... ничего. Пишу.

- Распечатку привез?

- Нет.

- А файл?

Слава покачал головой.

- Ты урод, - сообщил Скицин. - Так, вообще-то, нельзя поступать. Ладно. Если

не хочешь, Ярик...

- Слушай, зови меня Славой. Мне так больше нравится.

Степан пристально изучал его.

- Хорошо, Слава. Бороду отпустить не собираешься? Для окончательной смены

имиджа?

- Подумываю.

- Да... что-то с тобой стряслось. Кризис тридцати лет?

- Психолог...

- Давай я, все-таки, что-нибудь поставлю. "Секретные материалы" свеженькие,

или еще что-нибудь.

- Давай, только не мистику. Надоела.

- Хорошо, - согласился Скицин. - Вот, "Оливера" записал. Славный мюзикл.

Он стал рыться в кассетах. Визитер допил пиво, откинул голову. Хорошо. Как там

Илья с Николаем?

Щелк-щелк... словно переключатель. Картинка, еще картинка... Пока не сошлись.

Ладно, удачи тебе, Шедченко. Ярик был прав, смешно жаждать боя с Посланником

Тьмы. В этот раз он не способен на равный поединок.

- А я тут, - вновь усаживаясь в кресло сказал Степан, - с такими забавными

людьми познакомился. Клуб любителей детской литературы "Штурман". Хочешь,

свожу?

Визитер пожал плечами.

- Ты у них один из любимых авторов, - продолжил Степан. - Они меня расспросами

о тебе уже достали.

- Писателю вредно общаться с читателями. И кто им сказал, что я детский

писатель? У меня нет детских книг. У меня взрослые книги, где действуют дети.

- Но ведь постоянно действуют! - Скицин захохотал. - Признаешь?

- Ну и что?

- Я сейчас собираюсь доклад для них сделать, - Скицин вновь хихикнул. - "Дети

в творчестве Ярослава Зарова".

- Интересно.

- Первым вопросом у меня идет: "Почему писатель Заров так не любит детей".

Визитер кивнул.

- Ну, спасибо. Дождался я. И почему же?

- Мне приходится опираться в основном на методы психологии, а не литературной

критики, - сообщил Скицин. - Что поделаешь, так гораздо интереснее.

- Ладно, не оправдывайся. Мы этот метод вместе вводили. Излагай.

- Если взять твои книги, где в большинстве своем есть герои-подростки, то

можно только поразиться количеству мерзостей, которые на них сыплются, -

наливая пиво сказал Скицин. - О, я погромче сделаю, тут такой славный хор!

Итак, писатель Заров словно задался целью вывалить на своих малолетних героев

все мерзости жизни. От убийств, причем он впервые у нас позволил детишкам

вдоволь убивать не только взрослых негодяев, что вошло в обиход с пионерских

романов, но и друг друга, и до сексуальных мерзостей разного рода.

- Жесткая детская фантастика, - Ярослав потянулся за сигаретами. - Я выйду,

покурю.

- Не увильнешь! - Скицин метнулся к серванту, достал стерильно-чистую

пепельницу. - На время слушания доклада я торжественно позволяю тебе курить в

комнате. Пожертвую здоровьем ради истины. Итак, постулат первый - если бы

Заров писал для детей, то он мог бы оправдаться тем, что учит молодежь

жестокой правде жизни. Но он, по собственному заявлению, пишет для взрослых. А