Филип Дик - Глаз в небе

Медленно, осторожно приоткрылась дверь. Доктор неуверенно выглянул наружу; в глазах его стояли слезы.

— Джек… — едва слышно позвал он.

— Что? — избегая смотреть доктору в глаза, спросил Гамильтон.

— Джек… Ты ведь желаешь нести культуру в массы, не так ли?

Гамильтон перевел дух.

— Само собой, доктор. — Встав во весь рост, он посмотрел прямо в глаза Тиллингфорду. — Я обожаю культуру. Лицо Тиллингфорда зарделось от удовольствия.

— Слава Небесам!

Вновь ощутив некоторый прилив сил и уверенности, он вышел в коридор.

— Ты чувствуешь себя способным взяться за работу? Не хотелось бы перегружать тебя…

Все ясно! Мир, рожденный безумием госпожи Эдит Притчет, легко предвидеть — дружественный, полный взаимопомощи, приторный, как патока. В нем можно замыслить и осуществить только прекрасное и доброе.

— Вы меня не уволите? — с надеждой спросил Джек.

— Уволить тебя? — моргнул Тиллингфорд. — Чего ради?

— Я ведь грубо оскорбил вас.

Доктор смущенно хмыкнул:

— Забудь об этом. Мой мальчик, твой отец был лучшим моим другом. В свободную минутку я расскажу тебе, какие мы порой устраивали схватки… А ты, Джек, молодец! Снял стружку со старика.

Отечески похлопав Гамильтона по плечу, доктор провел его в лаборатории. Секции и отделы с аппаратурой и специалистами расходились во все стороны, как паутина. Пространство вокруг наполнял ровный гул — это вовсю работали электронные мозги вычислительных машин.

— Доктор, — сомневаясь, стоит ли начинать разговор, обратился тем не менее к Тиллингфорду Джек. — Можно задать один вопрос? Просто для полноты картины?..

— Конечно, конечно, мой мальчик. Спрашивай!

— Вам ни о чем не говорит имя «Тетраграмматон»?

Тиллингфорд растерянно почесал затылок.

— Как ты говоришь? Тетраграмматон? Нет, не помню.

— Спасибо, — выдавил через силу Гамильтон. — Просто хотел убедиться.

Я так и думал, что вы его не знаете.

Доктор взял со стола ноябрьский номер «Прикладных наук».

— Здесь есть статья, она прямо-таки ходит в агентстве по рукам. Может, и заинтересует тебя, хотя касается вещей несколько устаревших. Это анализ текстов одного из величайших мыслителей нашего столетия — Зигмунда Фрейда.

— Чудесно, — безжизненным тоном отозвался Джек. Он был готов ко всему.

— Как тебе известно, Зигмунд Фрейд разработал психоаналитическую концепцию секса как сублимации эстетических устремлений. Он доказал, что основополагающее стремление человека к художественному творчеству, если оно не находит адекватных средств самовыражения, преобразуется в уродливый суррогат — в половую активность.

— И это правда? — огорченно промямлил Джек.

— У здорового человека, — повысил голос доктор, — чьи устремления не подавляются средой, не может быть сексуальных вожделений и даже любопытства к сексу. Вопреки традиционным представлениям, секс есть не что иное, как искусственно вызванная озабоченность. Когда мужчина или женщина получает возможность свободно проявить себя в пристойной форме художественной деятельности — в живописи, литературе, музыке, — тогда так называемое вожделение пропадает. Сексуальная деятельность — скрытая форма вырождения артистической одаренности человека, имеющая место, когда общество всячески подавляет таланты индивидуума.

— Да, да, — сказал Гамильтон. — Я проходил это в школе. Или что-то похожее.

— К счастью, мы преодолели первоначальное сопротивление эпохальному открытию Фрейда. Он столкнулся со страшным противодействием, и это вполне естественно. К счастью, теперь все в прошлом. Редко уже встретишь образованного, культурного человека, который говорил бы о сексе. Конечно, я сейчас употребляю эти термины в их клиническом значении — как описание клинически аномального состояния!

Пораженный дикой догадкой, Джек все-таки тихо спросил:

— Но остатки традиционного мышления еще встречаются в низших социальных слоях?

— Да, — признал Тиллингфорд, — понадобится время, чтобы новое мышление проникло повсюду.

Лицо озарилось огнем энтузиазма, глаза победно заблестели. Со стороны, впрочем, могло показаться, что доктора на пару секунд окунули лицом в начинающий закипать борщ.

— И это наше главное предназначение, мой мальчик! Основная функция электронного ремесла.

— Ремесла!.. — эхом отозвался Джек.

— Да, боюсь, что это не вполне художественная сфера. Но близка к творческому началу. Наша задача, мой мальчик, состоит в продолжении поиска предельного медиума коммуникации. Такого средства, которое пробуждало бы даже камень. С его помощью живущие на земле представители рода человеческого будут обладать — непосредственно — всем культурным и художественным наследием минувших веков. Улавливаешь?