Павел Искра - Тропа тайкера

— Вот это да, — завороженно прошептал Серый, — потрясающая целкость. То есть, прошу прощения, меткость…

— Алечка, — вновь подала голос Таня, — Пожалуйста, продолжайте…

— Ну так и быть, — минуту помолчав, Аля заговорила вновь чистым и сильным голосом:

— Он стоял один посреди черной, голой пустыни. Лес куда-то исчез, словно и не было его совсем. На всем обозримом пространстве не было почти ничего, что возвышалось бы над безжизненной, каменистой равниной. Только маленькое кубическое сооружение стояло рядом с ним. Оно было близко, и в то же время далеко, казалось, до него можно было дотронуться рукой, но понадобился чуть ли не час, пока он не дошел до него. Это оказался колодец. Он наклонился: внутри не было ничего, кроме мрака и пустоты. У колодца не было дна.

— Кто ты, пришелец? Откуда ты взялся? Какая дорога вывела тебя к этим проклятым Богом местам? Вот уже миллиарды лет живу я в вечном мраке, и нет второго живущего в этом мире. Уходи же отсюда, пришелец, иначе погибнешь!

— А зачем жить одному, если все исчезли?! — в ярости закричал он в зияющую бездну.

— Глупец! Все равно ты никого не сумеешь спасти, а себя погубишь!

— А я не боюсь! — в исступлении продолжал он кричать, — Уж лучше погибнуть сразу, чем прозябать одному в вечном мраке.

Где-то бесконечно далеко, за тысячи световых лет, в недрах галактики зародилась гигантская молния, и со скоростью мысли помчалась она к Земле, чтобы испепелить ее. Мгновение — и она коснулась его груди.

Алька вновь замолчала и снова легла у костра. Таня умывалась «Нарзаном», Серый тоже сидел молча, с совершенно остолбеневшим выражением на лице.

Да и меня это немного проняло — не столь само повествование, сколько дикое его несоответствие самой сути рассказчицы. Вот уж никак не представлял, что она может выражаться столь высоким стилем.

— И что же с ним стало? — вдруг вырвалось у Татьяны.

— Как что? Погиб бедолага, — не меняя позы, ответила Алька, — тот, второй его друг, утром нашел его мертвым на берегу реки. В усмерть, видать, упился…

— То есть как это? — удивился Серый, — а от кого же ты узнала, что произошло на Нардае? Ведь второй-то, что жив остался, там вроде и не был?

— А шут их всех знает, придурков чертовых! Испугался он, видите ли, одиночества. Чего хотел, то и получил, а так сам бы всем рассказывал, и получше, чем я, — Алька вновь встала на ноги и посмотрела вокруг себя, что-то зябко мне стало, дайте-ка мне мою одежду да и одеяло заодно, завернусь хоть в него.

Мы долгое время молча сидели у костра, пили вино, ели шашлыки, причем делали все это тихо. Будто боялись нарушить величественную тишину этой волшебной ночи. Солнце уже давно село за горизонт, но там, над широкой рекой, полной тьмы еше не было. Последние, слабые лучи темно-багрового света, словно бы вырвавшиеся из глубокой мглы, тускло освещали симпатичные темно-серые облака. Казалось, что они слегка дрожат в воздухе, играя между собой в свои небесные игры. Особенно привлекало внимание одно, очень похожее на веселого барашка облачко. Его симпатичная мордашка то и дело обнюхивала близлетящих собратьев, а стройные ноги пританцовывали в ритме рэпа.

Внезапно барашек резко поднял голову, подпрыгнул и полетел прямо на нас. Он остановился прямо над пляжем и растекся в широкое, но довольно плотное облако. В самом центре этого облака появился вдруг глубокий старец с длинной бородой и одетый в белый хитон до самых пят. В руках у него была большая труба, голову же украшал лавровый венок. Старец поднес трубу ко рту и заиграл военный марш. Тут же к нему стали слетаться другие, очень похожие, только без труб. Они чинно расселись на облаке, подперев подбородок рукой и теребя свои длинные бороды. Один из них, кажется, тут же заснул. Наконец появился последний, видимо, самый главный, так как вместо венка его голову украшал сияющий нимб. Он простер свою руку над головами собравшихся, как бы благословляя их.

— Я собрал вас всех, дети мои, чтобы сообщить, что чаша моего терпения давно переполнена, — возвестил он поникшим старцам, — И виноваты в этом всём вы. Вот скажи, — указал он пальцем на одного из старцев, — Разве тот порядок, что я установил при сотворении мира, был плох? Земля в центре, вокруг нее крутятся Солнце, Луна, планеты и звездная твердь на самом краю. Все просто и ясно. Так нет, какой-то придурок из этих, — он брезгливо посмотрел в нашу сторону, — вдруг решил, что неплохо бы поменять местами Солнце и Землю. И тебе тогда, — он снова показал на того же старца, — эта мысль показалась забавной. Признаться, и мне тоже. Но ты тогда меня долго уговаривал, убеждая, что прикол классный получится. Что ж, и мне однообразие приедается, я согласился. Но настоящий прикол, — его голос стал поистине громовым, — случился позднее, когда уже другой придурок вдруг заявил, что вселенная бесконечна а звезды — те же солнца, и вокруг них тоже могут вращаться планеты, и на тех планетах тоже может быть жизнь. Эта картина мне самому показалась красивой, и я решил, что это будет достойно деяниям Творца. Ну и работа же мне тогда досталась — не один раз пришлось пожалеть, что пошел на поводу у этого, с вашего позволения будет сказать, ученого, — последнее слово он произнес с предельно ядовитым сарказмом. Сделав небольшую паузу, он еще раз окинул гневным взглядом всех присутствующих и продолжил свою речь: