Ришар Бессьер - Имя мне - Все

Я показываю выбранное мной место на карте. То место, которое навсегда будет стерто с карты планеты и куда никто никогда не придет.

Только лишь при этом условии миф сохранит свой настоящий смысл. Все предусмотрено, и "машина" находится под неусыпным наблюдением преданных людей. Понятно, что день за днем я ожидаю прибытия вышеозначенного Джона Кларка. Каждый час ко мне поступают доклады из Центра оплодотворения, где расположен теперь наш драгоценный инкубатор. Но это любопытно. Это так тревожно, будто мы сумели опередить обычные сроки.

Джоны Кларки умирают и становятся жертвами несчастных случаев. Уже несколько человек. Но "машина" их все еще не воспроизвела. Она даже не создает их больше, одного за другим. С того знаменательного дня.

Никого!.. Ни один Джон Кларк не переступил больше порог инкубатора. Говорят, что на меня использовали последнюю модель.

Но что происходит, в конце концов? Неужели "машина" неожиданно перестала функционировать?

Должен ли я остаться бессильным наблюдателем исчезновения себе подобных?

Должен ли я смотреть, как гибнет и рушится мир, который я сам построил, своими руками? Должен ли я услышать похоронный звон по Джонам Кларкам? О!.. Нет!.. Нет!.. Это невозможно... Невозможно...

- Да? Что? А, это вы, В-1, мой верный, мой-дорогой В-1! Ну, скорее, что происходит?

- "Машина".

- Что "машина"?

- Создается новое существо. Мы заметили его формирование в иллюминатор.

- Боже мой!

- Приезжайте быстрее, Ваше Величество. Его появление на свет не за горами. У нас нет времени.

Мы бежим, мы несемся, мы мчимся в королевской машине, которая срывается с места, подняв тучу пыли.

Вокруг Центра Оплодотворения собрались тысячи людей, двигающихся с четырех сторон города. Королевская стража удерживает их на границе определенной черты, которую им нельзя переступать, и я испытываю удивление, смешанное с беспокойством, констатируя, что этими людьми правит какое-то лихорадочное оживление и возбуждение, заставляющее их беспорядочно двигаться.

Я прохожу вперед посреди людской толпы. Все с почтением расступаются передо мной. Я появляюсь перед машиной, пройдя через внушительную шеренгу наблюдателей.

Очень торжественное мгновение. Звенит звонок, когда я открываю камеру.

И я смотрю. Две длинные ноги, продолжающие тонкое и гибкое тело, две нежные руки, за которыми следует шаловливая головка.

Ангельское личико с глубоким и текучим взглядом. Длинные волосы, каскадом спадающие на голые плечи... о, как прекрасно!

Большой рот, который раскрывается и манит, как запретный плод.

И я смотрю!

Ева, возникшая для Джонов Кларков по их подобию!

Женщина!

Я отвез ее в замок.

Я избавил ее от любопытных взглядов, созерцая ее в одиночестве. Я узнал свой образ в этой женственности. Но я отвергал это.

Я обнаружил свою душу под этой оболочкой из белой и нежной плоти. Но я отрицал это. Я узнал свои жесты, свои движения и свою неуклюжесть. Но я говорил "нет"...

Я говорил "нет" нормальному, рациональному, доказанному, обязательному и неизбежному. Я говорил "нет", и я кричал это "нет" у основания машины. Я призывал небо в свидетели и умолял свои глаза, свои чувства, свою душу и свой разум. Я отказывался ждать, слушать и слышать ее голос.

Ее голос, повторяющий одно и то же без остановки:

- О! Вы... пожалейте... скажите мне, кто я...

Теперь я все понял. У нее не было никаких воспоминаний, никакой памяти, никакого прошлого. Она была лишь песчинкой, выброшенной в свет сложным механизмом неодушевленной машины.

Несчастный случай, ошибка, просчет, грубый промах, порожденные хаосом, несовершенством, беспорядком. Вот то, что казалось мне наиболее приемлемым.

Да, вечная, ты будешь... в этом замке... в этом дворце... Верный и преданный товарищ супер-Джона Кларка. Да, я хочу, чтобы так и было!

Ты, потерявшаяся, растерянная, чужая, "без памяти", ты никогда не будешь исключением из правила. Если бы ты меня еще слушала, когда я говорю: "ты будешь..." Если бы ты только могла понять, как мало надо, чтобы изменить твою внешность... Например, эта прядь волос, которую ты могла бы зачесывать на лоб, дуги твоих бровей, которые ты могла бы подчеркнуть, миндалевидность твоих глаз, которую легко сделать выразительной и заметной...

Закрыв глаза, я уже вижу тебя, ленивую и чувственную, волнующую и романтичную, очищенную от самой себя и лишенную оболочки недоразумения. Точно! Не такая, как другие... нет, не такая.

И моя, вечно моя!