Журнал «Если» - «Если», 2012 № 01

В зал заглянула Лайра Бенгид:

— Андреа, я тебе не помешала?

— Ты как раз вовремя. Заходи.

Кажется, ей удалось немного поспать: веки стали не такими припухшими, а кожа не столь натянутой. Волосы собраны в узел, но теперь уже на затылке, а не на макушке. Несколько прядей она оставила свободными. Костюм сменило элегантное платье. Взяв с тарелки пластинку теперь уже зачерствевшего печенья, она спросила:

— Как дела?

— Примерно так, как я и ожидала. Похоже, этот аль-Афиг был настоящей сволочью. Я могла бы сама его убить.

— Наверное… — Она заметила, как я внезапно нахмурилась, и добавила: — Да брось, ты же меня хорошо знаешь. Это не фраза для твоего досье.

Я с трудом сдержала рефлекторный холодок:

— Только моя патология, да?

Она не поддалась на провокацию:

— Любые преступления, которые ты совершила в детстве, сейчас в очень далеком прошлом, и я ни разу за всю жизнь не вредила тебе из-за того, что ты тогда совершила. Или с тех пор. И сейчас я подумала, что ты вдруг захотела просто поговорить со мной как человек с человеком.

Она уселась на стул, откинулась на спинку и положила ноги на стол, скрестив лодыжки. Она пришла босиком. Я увидела, что мизинец на левой ноге короче линии остальных пальцев — такое могло произойти в результате перелома. Переведя взгляд на ее лицо, я заметила, как она откусила огромный кусок выпечки, при этом резко и вызывающе двинув челюстью.

Бенгид всегда была смешлива, и в наши прежние дни она напрасно потратила массу усилий, стараясь выдернуть меня из вечно плохого настроения. Самое большее, чего она добивалась, — пробить щелочку в постоянно окутывающей меня облачной завесе, которая всегда опять смыкалась, предвещая новые грозы, но это не удерживало ее от очередных попыток.

Долгое время меня это чертовски раздражало. Я обижалась. Может быть, даже ненавидела.

Теперь у меня болели щеки. Эти мышцы не привыкли улыбаться.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с набитым ртом — прожевать и проглотить, но потом она воспользовалась оставшимся в левой руке куском вместо указки:

— Знаешь, за все эти годы я очень редко видела, как ты улыбаешься. Обычно ты вела себя так, словно опасалась, что у тебя отвалится челюсть.

— Кстати, куда подевались твои туфли?

— Будь на то моя воля, сунула бы их в корабельный утилизатор. Как я их ненавижу! Они так сжимают пятки! Вот я и предпочитаю холодную палубу под пальцами, когда не играю роль главной-сволочи-прокурора. Попробуй как-нибудь. — Она откусила еще кусок, но уже более разумной величины, сосредоточенно жевала его несколько секунд, потом сказала: — Итак, у тебя появились какие-нибудь идеи насчет того, как мне засадить этого гада за решетку?

Неожиданное возвращение к делу сработало, как взрыватель замедленного действия.

— Возможно. Я кое-что заметила и думаю, надо покопаться в этом еще немного… Но ты ведь не об этом пришла поговорить, верно?

— Верно, — согласилась она.

— Тогда валяй.

Она сняла ноги со стола, опустила пятки на пол и придвинула стул ближе ко мне.

— Почему ты хочешь проделать такое с собой?

Я почти забыла о ее прокурорском таланте и умении задавать острые вопросы.

— Я люблю их.

— А я-то думали, ты вообще не способна на эмоции.

Это была простая констатация факта, без добавления яда. Поэтому я сохранила спокойствие:

— Меня это тоже удивило.

— Я также хочу признаться, что, когда у меня нашлось время немного об этом подумать, я была искренне рада за тебя. Мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь сумел проникнуть за твои колючки. В твоем выборе есть определенная логика, поскольку, как мне кажется, нужны два человека, чтобы тебя просто терпеть.

Это было наблюдение, сделанное теми, кто меня знал. И шутка, которую мы втроем давно придумали. Что-то слабовато для Бенгид, если она рассчитывала спровоцировать меня повторением очевидного.

— К тому же, — продолжила она, — секс с этими двумя, наверное, бьет все рекорды. — Думаю, на моем лице что-то мелькнуло, потому что она поморщилась, отгоняя нежелательный образ. — Не отвечай. Сама я после развода застряла посреди пустыни.

— Очень жаль.

— Не стоит. И вообще, разговор не обо мне.

Я кивнула:

— Хорошо.

Она несколько секунд разглядывала символы Конфедерации и Дипкорпуса на стене, словно предполагая найти там ответы.

— Ты была самым злым человеком, какого я встречала в жизни. Ты не желала быть чем-либо, кроме суммы всех плохих качеств, которые тебе приписывали. Наверное, ты и сейчас не ангел… но они тебя успокоили. Здесь я отдаю им должное.