Джордж Мартин - Манна небесная

– Это означает, что после захвата корабля я бы остался жив. Сомнительное предположение, – сказал Таф.

– Вы сейчас живы, и я еще готова купить ваш чертов корабль. Вы можете оставаться на борту, работать с нашими людьми. Я готова предложить вам пожизненную должность – назовите свою зарплату, все, что хотите. Хотите оставить себе эти одиннадцать миллионов стандартов? Они ваши. Хотите, чтобы мы переименовали в вашу честь свою планету? Скажите только слово, и мы это сделаем.

– Планета С'атлэм или планета Таф – как бы она ни называлась, все равно она будет перенаселена, – ответил Хэвиланд Таф. – Если я соглашусь на ваше предложение, вы, разумеется, станете использовать «Ковчег» только для того, чтобы накормить свой голодающий народ.

– Конечно.

Лицо Тафа было спокойным и безмятежным.

– Мне приятно узнать, что ни вам, ни кому либо из ваших коллег в Высшем Совете не приходило в голову, что «Ковчег» можно использовать по его исходному предназначению – как оружие биологической войны. Я, к сожалению, утратил подобную приятную невинность, и в моем воображении рисуются жестокие и циничные картины, как с помощью «Ковчега» опустошаются Вандин, Скраймир, Джазбо и другие союзные миры, может быть, уничтожаются даже люди, и, таким образом, эти планеты подготавливаются для массовой колонизации. Насколько я помню, именно такова политика фракции экспансионистов, которая причиняет вам столько беспокойств.

– Чепуха, – выпалила Толли Мьюн, – для с'атлэмцев жизнь священна.

– Несомненно. И все же, как завзятый циник, я не могу не заподозрить, что когда-нибудь с'атлэмцы могут решить, что жизнь одних людей более священна, чем жизнь других.

– Вы меня знаете, Таф, – холодно сказала она. – Я никогда ничего такого не позволю.

– И если какой-нибудь подобный план вопреки вашим возражениям будет принят, ваше прошение об отставке будет написано в весьма сильных выражениях, – бесстрастно добавил Таф. – Я нахожу ваши слова недостаточно убедительными, и мне кажется, что союзники, возможно, разделят мои опасения по этому поводу.

Толли Мьюн потрепала Черныша по подбородку. Кот замурлыкал. Оба они не спускали глаз с Тафа.

– Таф, – сказала она, – на карту поставлены миллионы жизней, может быть, миллиарды. Я могу показать вам такое, что у вас волосы дыбом встанут. Если бы они у вас, черт возьми, были.

– Поскольку у меня их нет, это явное преувеличение.

– Если бы вы согласились полететь на челноке в «Паучье гнездо», мы могли бы спуститься на лифте на поверхность С'атлэма…

– Я бы этого не хотел. По-моему, было бы крайне неразумно оставлять «Ковчег» без присмотра и без охраны, когда на С'атлэме воцарился дух воинственности и недоверия. Кроме того, хотя вы можете счесть меня чересчур привередливым, с годами я совершенно перестал выносить толпы народа, какофонию, любопытные взгляды, протянутые руки, жидкое пиво и крошечные порции безвкусной пищи. Насколько я помню, именно такие удовольствия ждут меня на поверхности С'атлэма.

– Я не хочу вам угрожать, Таф…

– Но все-таки собираетесь.

– Боюсь, вам не разрешат покинуть систему. Не пытайтесь меня одурачить, как Обера. Весь этот треп о бомбе – ерунда, и мы оба это знаем.

– Вы меня разоблачили, – бесстрастно сказал Таф.

Черныш зашипел на него.

Толли Мьюн испуганно посмотрела на своего огромного кота. – Нет? – спросила она в ужасе. – Да ну вас к черту!

Таф молча уставился в глаза серебристо-серому коту, словно играя в гляделки. Никто из них не моргал.

– Все равно, – сказала Толли Мьюн.

– Вы здесь останетесь, Таф. Смиритесь с этим. Наши новые корабли могут вас уничтожить, и они это сделают, если вы попытаетесь бежать.

– Несомненно, – согласился Таф. – А я в свою очередь уничтожу клеточный фонд, если вы попытаетесь занять «Ковчег». Похоже, мы зашли в тупик. К счастью, долго это продолжаться не будет. Путешествуя по космосу, я не забывал о С'атлэме, и в те периоды, когда я не практиковал, я занимался исследованиями, чтобы найти подходящий способ решить ваши проблемы навсегда.

Черныш удобно устроился и замурлыкал.

– И нашли? – с сомнением в голосе спросила Толли Мьюн.

– С'атлэмцы дважды обращались ко мне в надежде на чудесное избавление от последствий своего собственного безрассудного размножения и строгости религиозных догматов, – сказал Таф. – Дважды меня призывали, чтобы я умножил хлеба и рыбы. Но недавно, когда я был погружен в изучение той книги, где собраны древние мифы, из которых взято это выражение, я понял, что меня просили совершить не то чудо. Простое умножение отстает от геометрической прогрессии, и хлебов и рыб, как бы много их ни было, вам в конечном счете не хватит.