Джордж Мартин - Одинокие песни Ларена Дора

Ларен допил вино и теперь глядел, как на металле кубка играют огненные блики.

- Миров бесконечно много, Шарра.

- Времени у меня достаточно. Я не старюсь, Ларен, как и ты. Я найду его.

- Ты так сильно любишь его?

- Да, - теперь ее голос казался чуть печальным. - Да, сильно. Мы недолго были вместе, но он сделал меня счастливой. Уж это-то Семеро не могут у меня отнять. Какое было счастье смотреть на него, чувствовать силу его рук, видеть как он смеется.

- Да, - он улыбнулся, но как-то неестественно. Установилось молчание.

Наконец, Шарра повернулась к нему.

- Но мы далеко ушли от того, с чего начали. Ты так и не сказал, почему твои окна закрываются ночью.

- Ты проделала долгий путь, Шарра. Ты шла из мира в мир. Ты видела миры без звезд?

- Да. И много, Ларен. Я была во вселенной, где солнце - мерцающий огонек над единственной землей, а небеса ночью безбрежны и пусты. Я видела землю гремящих струй, где нет неба, и шипящие солнца рождаются в глубинах океана. Я шла через болота Каррадина и видела колдунов, сотворяющих радугу, которая освещала землю, лишенную солнца.

- В этом мире нет звезд, - сказал Ларен.

- Это так пугает тебя?

- Нет. Но вместо звезд нечто иное, - он взглянул на нее. - Хочешь увидеть?

Она кивнула.

Светильники погасли. Комнату залила тьма. Шарра повернулась, заглянув через плечо Ларена. Ларен был недвижим. Камни на окнах позади него рассыпались в прах, и полился свет.

Небо было очень темным, но внутренний двор замка, камни зубчатых стен, серые знамена - все освещалось призрачным заревом. Удивленная Шарра пригляделась.

Кто-то смотрел на нее. Он поднимался выше гор и занимал полнеба. Хотя от него исходил свет достаточный, чтобы осветить замок, Шарра знала - сам он темнее ночи. Он имел облик, подобный человеческому, и носил длинный плащ с капюшоном. Тьма под этим покровом была отвратительна. Тишину нарушали лишь дыхание Ларена, биение ее сердца и отдаленные крики птиц-плакальщиц, но в голове Шарры зазвучал демонический хохот.

Призрак в небе глядел вниз, на нее, и она почувствовала, как душу заполняет ледяная тьма. Замерев, она не могла отвести глаз. Призрак поднял руку, и рядом с ним появился еще кто-то. Крошечный, по сравнению с первым, призрак с огненными глазами, корчился, вопил и звал ее.

Шара пронзительно вскрикнула и отвернулась. Когда она вновь взглянула на стену, окон не было. Только спасительная стена, надежный камень в кольце горящих факелов и обнявший ее Ларен.

- Это всего лишь видение, - сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. - Мне не следовало испытывать твое мужество. Они наслаждаются, наблюдая за мной по ночам. Каждый из Семерых. Они возникают на фоне чистой тьмы неба и приводят тех, кого я любил. Теперь я не смотрю. По ночам я остаюсь в замке и пою, а мои окна закрыты камнем.

- Я чувствую себя... испачканной, - прошептала она, все еще немного дрожа.

- Пойдем, - предложил он. - Наверху есть горячая вода. А потом я спою тебе. - Он взял ее за руку и повел в башню.

Пока Ларен ходил за инструментом и настраивал его, Шарра приняла ванну. Когда она вернулась, закутанная с головы до ног в большое пушистое полотенце, он был готов. Она села на кровать и стала сушить волосы.

А Ларен вновь ткал видения.

Теперь он пел о другом своем сне, где был богом, враждующим с Семью. Музыка, резкая, дикая, пугающая, взрывалась вспышками света. Блики сливались в алое поле боя, где туманно-белый Ларен сражался с призраками ночных кошмаров. Семеро окружили его, нападали и отступали, нанося удары копьями из абсолютной тьмы, а Ларен отвечал огненными вихрями. Но, в конце концов, Семеро одолели, свет угас, и песня вновь стала тихой и печальной. Видение затуманилось, замелькали столетия одиночества.

Тяжко упали последние звуки, угасло мерцание красок, и Ларен начал новую песню. Пальцы замирали над струнами, голос был неуверен. Он сочинял на ходу, подбирая слова и мелодию, Шарра знала почему. На этот раз он пел о ней, балладу о ее странствиях. О любви и бесконечных поисках, о различных мирах, о темной короне и стражах, поджидающих у Ворот.

Он пел о мирах, которые она вспоминала, пользуясь ее словами, но звучали они по новому.

В зале рождались ослепительные солнца, безбрежные просторы вечного океана, били ввысь разноцветные фонтаны гейзеров, и древние чародеи из глубин времени зажигали радуги, отгоняя тьму.

Он пел о ее любимом, пел правду, ибо уловил и смог передать тот огонь, который так любила в Кайдаре Шарра, и заставил ее вновь увидеть этот огонь.