Грэхэм Мастертон - Пария

- Ну, пожалуйста же, миссис Саймонс, - вполголоса поторапливал я. Не буду же я здесь торчать всю ночь.

Я решил попробовать в последний раз. Я дернул за звонок, заколотил молоточком в дверь и даже завопил во всю глотку:

- Миссис Саймонс! Прошу вас! Есть кто дома?

Ответа не было. Я повернулся и спустился по ступеням дворика. Может, миссис Саймонс отправилась к кому-то в гости, хотя я не мог себе представить, куда она могла пойти в такой час и в такую погоду. Однако в доме нигде не горел свет, и хотя в темноте мало что можно было разобрать, мне казалось, что занавески на втором этаже не задернуты. Значит, миссис Саймонс не смотрела телевизор и не спала в спальне наверху.

Я обошел дом, чтобы проверить, нет ли света в окнах сзади. Лишь затем увидел "бьюик" миссис Саймонс, запаркованный перед открытыми дверями гаража. Двери гаража раскачивались и стучали на ветру, но нигде не было ни одной живой души. Никакого света, никакого звука. Только дождь, монотонно стучащий по крыше автомобиля.

Ну что ж, неуверенно подумал я, может, кто-то за ней приехал? Во всяком случае, это не мое дело. Я развернулся, чтобы уйти совсем, когда неожиданно заметил краем глаза белый блеск в одном из окон второго этажа.

Я повернулся и, замерев, напряг зрение, щурясь из-за дождя. С минуту ничего не происходило, а потом блеск появился снова, такой мимолетный, что мог быть чем угодно - отблеском фар проезжающего автомобиля, молнией, отражающейся в окне. Потом блеснуло еще раз, и еще: упорное мигание теперь длилось дольше, и я мог бы поклясться, что замечал лицо мужчины, поглядывающего на меня из окна.

В первую секунду мне захотелось убежать. На самом деле, при виде мигающей Джейн в саду я как-то смог справиться со страхом, но затем, вернувшись домой, тут же поддался панике, помчался к входной двери и понесся по Аллее Квакеров, как перепуганный заяц.

Но теперь я расхрабрился чуть больше. Может, Кейт и Джордж были правы и сегодня вечером я видел только огни святого Эльма или какое-то другое естественное явление? Кейт говорил, что видел их сотни раз - так что же удивительного в том, что я увидел их дважды подряд?

Была еще одна причина, которая удерживала меня от бегства, глубоко спрятанная причина. Дело было в моем сложном чувстве к Джейн. Если Джейн на самом деле явилась передо мной как порожденный электричеством призрак, то в таком случае мне хотелось бы узнать о таких явлениях побольше. Даже если она не могла вернуться ко мне в физическом облике, наверняка существовал способ связаться с ней и, может, даже поговорить. Возможно, вся эта болтовня о медиумах и вращающихся столиках имеет какой-то смысл? Может, душа человека это не что иное, как совокупность слабых электрических токов, составляющая его личность, отделяющаяся от тела в минуту смерти, но все еще сохраняющая единство, все еще функционирующая как человеческий разум? А если разум несет в себе также прообраз тела, то разве не возможно, что время от времени тело показывается в виде мигающих нематериальных электрических образований?

Такие мысли клубились у меня в голове, когда я стоял перед домом миссис Саймонс. Я даже попытался открыть защелку кредитной карточкой, как это делают взломщики в кино, но защелка даже не дрогнула. Видимо, старинные, девятнадцатого века, замки не реагируют на пластик двадцатого века. Я обошел дом с другой стороны, огибая скрюченные, оплетенные дикими розами деревья, цепляющиеся ветвями за стены, и наконец нашел небольшое окно в подвал. Оно было защищено металлической сеткой, но в соленом морском воздухе железо проржавело, и достаточно было пару раз дернуть, чтобы сетка уступила.

Неподалеку, на заросшей садовой тропинке, лежала слепая облупившаяся голова мраморного ангела. Я поднял ее, подтащил под стену дома и бросил в окно, как пушечное ядро. Раздался звон лопнувшего стекла и глухой стук, когда голова шмякнулась о пол подвала. Я убрал пинками оставшиеся осколки, после чего сунул голову в окошечко, чтобы увидеть, что находится внутри.

Там царила полная темнота, было явно сыро, пахло плесень. К запаху плесени примешивалась особая вонь гнилья, которая всегда присутствует в старых домах, поскольку камень и дерево за долгие годы так пропитывается эссенцией минувших событий, что на них как будто остается осадок грусти, горькая селитра гнева и прокисшая сладость радости.

Я вытащил голову и полез в окно подвала ногами вперед. Я разодрал штанину на колене о торчащий из фрамуги гвоздь и громко выругался в глухой тишине. Но спуск оказался очень легким. В отдаленном углу подвала послышался шорох и возбужденный писк. Крысы - злобные и опасные грызуны. Если верить традиции, то крысы, живущие в Грейнитхед, были беглецами с тонущих кораблей. Я прошел через подвал на ощупь, вытянув руки, как Слепой Пью из "Острова сокровищ" Стивенсона.