Грэхэм Мастертон - Проклятый

Уолтер медленно принял суп. Потом он сказал:

- Он на самом деле обещал, что отдаст мне Констанс? Не слепую? Целую и здоровую?

- Да, - ответил я.

- Если бы я ее вернул... - выдавил он, медленно поворачивая головой. - Надо бы тогда так, как будто этот кошмар вообще не случился.

- Вот именно.

- Но как он это сделает? Каким чудом?

Я пожал плечами.

- Насколько мне известно, Миктантекутли является верховным судьей умерших, по крайней мере, в обеих Америках. На других континентах он появляется, вероятно, в ином виде.

- Тогда, что было с мертвыми все это время, когда он был заключен на дне моря?

- Откуда же мне знать? Наверно, они сразу отправлялись в окончательное место предназначения. Им не нужно было спасаться, что Миктантекутли использует их, чтобы получить больше крови, больше сердец, больше проклятых душ. Старый Эвелит твердит, что все другие сверхъестественные существа, добрые или злые, избегают Миктантекутли. Он абсолютный пария, злобный и испорченный до мозга костей, плюющий на все законы неба и ада.

Но он, однако, настолько могуч, что не был заперт в медный ящик и не затоплен в заливе Салем.

- Так он на самом деле может воскресить Джейн и Констанс?

- Так он говорит. А судя по его уже свершенным достижениям, у меня нет никаких оснований в этом сомневаться. Ты представляешь себе, сколько психической энергии требует одно перенесение изображения Констанс в твой дом? Никто на свете не сможет сделать такое, вернее, ни один человек.

Уолтер надолго задумался. Потом, наконец, он спросил:

- А что об этом говорят твои дружки из Музея Пибоди? Наверняка же они этим не очень восхищены.

- Они об этом ничегошеньки не знают. Я ничего им не сказал.

- Считаешь, что это рассудительно?

- Не очень. Но речь идет не о рассудке, Уолтер. Дело в том, что ты и я, мы оба желаем вернуть наших умерших жен. Не напрасно, конечно же. И не исключено, что мы подвергнем других людей опасности, хотя я сомневаюсь, будет ли она меньше, если вместо освобождения демона мы оставим его взаперти. Мы оба должны посмотреть правде в глаза: мы имеем дело с древней и непонятной мощью, которая руководит самим процессом смерти. Владыка страны мертвых, как его называют. Он и так собирается вновь принять правление, хотим мы этого или нет. Если мы его оставим на дне, то медный ящик в конце концов корродирует до такой степени, что демон сможет освободиться без чьей бы ни было помощи. Если мы его оставим на дне, то медный ящик в конце концов корродирует до такой степени, что демон сможет освободиться без чьей бы то ни было помощи. Если же мы вытащим его и оставим в музее или отошлем в старому Эвелиту, то кто знает, как долго те будут в состоянии удерживать его. Даже Дэвид Дарк не смог этого сделать, а ведь именно он и ввез демона в Салем. Так вот, с любой точки зрения все выглядит, как безвыходное положение... Так вот, поэтому, я считаю, чтобы мы оба по крайней мере вернули себе Джейн и Констанс.

Я был крайне доволен тем, что никто мной, кроме Уолтера, не слышал этой мерзкой аргументации. В ней не хватало логики, в ней не хватало фактов, а прежде всего не хватало морали. Я не имел понятия, сможет ли справиться с демоном старый Эвелит, по словам Энн он уже выдумал какой-то план, в котором должны были участвовать Квамус, Энид и другие ведьмы Салема. Я не знал также, действительно ли повергся коррозии медный ящик. И это самое худшее, я не знал, какое ужасное влияние может произвести Миктантекутли на живых и умерших, когда Уолтер и я выпустим его на свободу.

Я подумал о самом Дэвиде Дарке, который буквально взорвался в своем доме. Я подумал о Чарли Манци, раздавленном скрежещущими надгробиями. Я подумал о помощи. Я подумал о миссис Саймонс, напрасно взывающей о помощи. Я подумал также и о Джейн, улыбающейся, пышнобедрой и дьявольски сексапильной, такой реальной, и все же нереальной умершей жене, которая восстала из гроба. Все эти изображения перепутывались в моей голове, вызывая страх, недоверие, угнетенность, апатию и чувство ужаса. Но у меня оставалась единственная надежда, за которую я уцепился изо всех сил с безрассудным упорством. Единственная надежда, благодаря которой я мог победить в себе голый страх перед оживленными трупами Миктантекутли, детьми проклятого демона, и перед ужасной опасностью, грозящей нашему миру, когда будет освобождено древнее зло. Это была надежда на то, что я снова увижу Джейн, что снова буду держать в руках ее роскошное тело, наперекор всем приговорам судьбы и человеческого предназначения, наперекор всякой логике. Это была надежда, от которой я никогда не мог отказаться, невзирая ни на какие последствия. Миктантекутли хорошо знал это и именно потому-то и был демоном.