Анатолий Матях: Черные крылья

Я решился - шагну за дверь, а там посмотрим. Это ожидание грузит куда похуже неизвестности. Встал и добыл из шкафа чистую зеленую рубашку вместо того рубища, в которое был облачен. Переоделся, натянул серые носки и серо-зеленые слаксы. Порылся на пороге бесконечности, и одел черные туфли. Подумал, и сунул за пазуху тетрадь с песнями.

В последний раз осмотрел комнату, решил не брать гитару, и с разбегу нырнул в синеву.

Вернись туда, откуда ты вышел,

Вернись - но помни, с тобою крылья.

Играй же с ветром в высоком небе

На черных крыльях своей судьбы.

Передо мной проплыл шарообразный кусок, искусно вырезанный безымянными умельцами из дома, в котором я жил. Потом - небо. Опять шар кирпича и бетона, откуда я выпрыгнул. Шар висел посередине серой нити, натянутой между небом и... И небом. И меня тянуло к основанию этого шара, туда, где из него выходила бесконечная нить, скрывающаяся "внизу".

Небо, голубизна которого так и не изменилась - здесь нет светил.

Нагромождение кирпича и бетона посередине неба, так же неуместное здесь, как чайник в море бесконечного серебра.

Нить, странная нить, соединяющая непонятно что с непонятно чем этакая вселенская пуповина, как на обложке диска Iron Maiden.

Неизменное небо.

Кусок моего бывшего дома, все приближающийся.

Бесконечная нить.

Небо. Шар. Нить.

Нить мелькнула прямо передо мной - не нить даже, а полуметровой толщины поток, напоминающий струю воды, или торнадо без воронки. Мелькнула снова, остановилась.

Я кружился лицом к этому столбу, подпирающему единственную материальную часть этого мира. Кружился, раскинув руки, медленно приближаясь к бесшумному потоку. Выброшенных мной накануне ботинка и газеты нигде не было видно.

Я закрыл глаза, наслаждаясь невесомостью. Я был голоден, что, несомненно, сыграло немаловажную роль - а то мне было бы не до наслаждения. А так - мне еще оставалолсь чем наслаждаться, прежде чем этот поток схватит меня и потащит к невидимому концу. И я так и кружился, думая о бесконечном движении и покое.

Я почувствовал рывок, и сразу же услышал рев ветра. Открыл глаза, и увидел, что никакого потока больше нет, а я стремительно несусь вниз - туда, где валялись вповалку сломанные тополя-карандаши, стояли черные развалины и вокруг развалин суетились маленькие люди и машины. Я не хотел туда падать. Когда я прыгал в синеву, я вовсе не ожидал, что все закончится так банально - кровавым пятном на мокром асфальте.

И я вырвался из оцепенения. Хватит! Сделал шаг, сделай и другой. Я полетел, полетел на черных крыльях, которые вовсе не казались здесь чем-то неуместным.

Люди суетились вокруг дома, середина которого была вдребезги разбита ударом молнии. Никто не мог понять, как же молния могла так изувечить крепкий кирпичный дом, да никто и не хотел понимать. Вытащили уже шестерых, которым уже ничем нельзя помочь, так и не досчитавшись седьмого - то ли он уехал куда накануне грозы, то ли его уже не найти среди оплавленного камня...

А с неба падала черная точка. Она все росла, становясь запятой, потом раскинула большие крылья и спланировала, сделав круг над домом.

-- Смотри, какая здоровенная птица! - дернул соседа за рукав пожарник, глядя в небо.

-- Ага, - вяло отозвался тот, едва глянув вверх. - Орел прямо... Ты б лучше помог, нехрен ворон считать.

-- Да итить твою! - возмутился первый. - Ты где это таких орлов видел? К тому же, все уже разгребли.

Люди сидели на поваленных тополях, хмуро глядя на то, что было их домом.

-- Не всех... - возразил второй пожарник. - Один еще остался.

Большая черная птица продолжала кружить над останками дома.