Журнал «Если» - «Если», 1998 № 10

— При чем тут моя почта?

— Если бы вы сделали это, то наверняка заметили, что ваша профессиональная классификация изменена. С сегодняшнего дня вы уже не астронавт, а ПТР, то есть Присутствующий Техник-Ремонтник.

— Понятно. А если я не захочу это самое… присутствовать?

Доктора обменялись взглядами.

— В таком случае вы будете отставлены от службы в НАСА и получите направление в прежнюю воинскую часть, — объявил Синглтон. — Само собой разумеется, что ваша подписка о неразглашении остается в силе и любые упоминания о РЕММПЕРРе, равно как и о вашей предполагаемой роли, категорически запрещены. Альтернатива в том, что вы сыграете эту роль и войдете в историю… Выбор за вами.

ОКОЛОМАРСИАНСКОЕ ПРОСТРАНСТВО

Командор Холстед в миллионный раз пытался как следует потянуться в крошечном закутке, служившем ему обиталищем последние несколько месяцев, когда раздалось предупреждающее жужжание коммуникационной системы.

— РЕММПЕРР, это Хьюстон. У нас возникли трудности. Ровер-V никак не может спуститься с пандуса. Приказано совершить маневр приближения и выполнить необходимую профилактику.

Сердце командора подпрыгнуло и учащенно забилось.

— Принято, Хьюстон! Значит, я должен сесть на Марс рядом с Ровером-V?

Потекли долгие минуты. Радиоволны доползли через пустоту до Земли, потом отправились обратно, и наконец в космосе раздался громовый рокот.

— Неверно, РЕММПЕРР! Неверно! В ответе была использована нестандартная терминология, и он полностью исключается из протокола. Повторяю: вам следует с помощью ИПМ совершить маневр приближения и произвести профилактику Ровера-V, а затем вернуться в РЕММПЕРР. Понятно?

— Так точно, Хьюстон. Все понял.

МАРС, МЕСТО ПОСАДКИ ПЯТОЙ МИССИИ

Недовольно жужжащий Ровер-V сидел, как уродливый жук, посреди раскинувшихся лепестков посадочного модуля. Мрачно разглядывая беспомощную машину, Холстед заметил, что одна из фиксировавших ее защелок так и не отстегнулась. Он вытащил из кармана скафандра длинную отвертку, неуклюже наклонился, подсунул свое орудие под запор и слегка поддернул. Защелка немедленно отскочила, и освобожденный робот, деловито скатившись с пандуса, радостно устремился в просторы красной планеты.

Что касается Холстеда, то он побрел назад к ИПМ по собственным следам, а добравшись, остановился и поглядел наверх, где в потемневших небесах затерялась точка, олицетворяющая Землю.

— Да пропади все пропадом, — пробормотал он, выудил из другого кармана уже порядком затертую открытку и торжествующе улыбнулся. Одна сторона открытки представляла собой американский флаг, на другой кривоватыми печатными буквами лаконично сообщалось: ЗДЕСЬ БЫЛ СТЭН.

Насадив открытку на жало отвертки, командор Стэн Холстед воткнул инструмент ручкой в песок и, отступив на несколько шагов, лихо отдал честь государственному флагу. Потом он вернулся к ИПМ и полез наверх по лесенке.

ХЬЮСТОН, ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ НАСА

— Леди и джентльмены, я счастлив сообщить вам, что робот-исследователь Ровер-V успешно выполняет все поставленные перед ним задачи. Теперь мы можем с уверенностью сказать, что наши знания о планете Марс возрастают буквально с каждым часом. Все это стало возможным благодаря великолепным аналитическим способностям и превосходным эксплуатационным качествам Ровера-V. Итак, господа, человечество вправе гордиться своим механическим детищем!..

Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА

При всей ироничности Дж. Дж. Хемри одна деталь в рассказе наводит на грустные размышления. Автор даже мысли не допускает, что первым высадится на Марсе не американец. А ведь были времена, когда казалось, что именно мы скоро пройдемся по пыльным тропинкам этой загадочной планеты… Свою точку зрения на эту проблему высказывают писатели-фантасты, в прошлом — астрофизики.

Известно, что художественная литература с некоторым отставанием во времени отражает состояние умов и является своего рода манифестацией коллективного бессознательного. Более того, в определенной степени она работает на упреждение, формируя общественное мнение. Мы имели возможность убедиться, как на наших глазах силою слова были сокрушены, казалось, незыблемые устои и вечные идеологемы. Следствие ли это роковых обстоятельств или продукт тщательно обдуманного и коварно осуществленного злодеяния — теперь уже не имеет значения, поскольку мы имеем дело со свершившимся фактом и конкретной реальностью.