Моисей Марков - Ошибка физиолога Ню

Безобразие Ню было действительно анекдотическим. Это был один из старейших жителей планеты. Ему шла шестая сотня лет. Его маленькое горбатое, ссохшееся тельце с кривыми ногами, руками, обезображенными подагрическими наростами, вечно раздраженное, всегда чем-то недовольное морщинистое лицо как-то естественно вызывали не сочувствие, а непроизвольную улыбку, смысл которой Ню хорошо понимал, с годами ожесточаясь и становясь все более смешным и жалким.

Претенциозная яркая одежда, которой он пытался как-то компенсировать свои физические недостатки, только усиливала неприязненные отношения к нему большинства марсиан. Тем не менее Ню был общепризнан как величайший физиолог планеты, величайший за всю ее историю. Впрочем, название той научной области, которой он посвятил всю свою жизнь, тоже звучало, как насмешка над Ню: геронтология.

Ню был автором многочисленных разнообразных и по-настоящему глубоких открытий. Они, правда, имели отношение к геронтологии лишь как открытия, охраняющие организм марсиан от многих внешних опасностей. Сокровенная же мечта Ню - изменить сам организм марсианина, превратить его в существо неограниченно долгоживущее - так и оставалась нереализованной.

Часто после его блестящих научных сообщений создавалось впечатление, что Ню где-то близок к решению задачи. Но потом появлялись новые трудности.

Читая на стенде Академии наук извещение об очередном докладе Ню, как обычно озаглавленном "К вопросу о геронтологии", студенты невольно повторяли: "Опять "к вопросу о...", "Когда же возникнет это самое "О"?"

Число учеников, а тем более энтузиастов - сотрудников Ню по его лаборатории физиологии Академии наук - с годами становилось все меньше и меньше. Ко времени описываемых событий лишь несколько далеко не блестящих молодых сотрудников и еще меньше зрелых ученых бродили по опустевшим кабинетам и аудиториям некогда знаменитой лаборатории.

Точно в назначенное время в небе появился ярко освещенный солнцем большой металлический цилиндр. Мягко опустился на гостеприимно приготовленный ковер. Как лепестки розы, раскрылись стенки цилиндра, и взору толпы предстали долгожданные существа... Их было десять - посланцев далекой планеты. Внешне каждый напоминал фигуру Демона с известной картины Врубеля. Демоны изумительной красоты со смущенной доброжелательной улыбкой смотрели на окружавших их марсиан...

Марсиане потом вспоминали, что вначале возникло какое-то красочное пятно, переливавшее всеми цветами спектра. Оно не сразу дифференцировалось на отдельные существа. Существа казались одетыми в странные одежды самых разнообразных цветов - от ослепительно белого, красного, желтого до благородно-пепельного. Но скоро стало ясно, что это не одежда, а крылья пришельцев. Когда, как по команде, эти крылья сложились у них за спиной, перед марсианами предстали существа мужского пола, полностью лишенные одежды.

Гром аплодисментов раздался над площадью, он возник непроизвольно, казалось, перед зрителями начинает разыгрываться какой-то невиданный по красочности спектакль.

На некоторое время произошло замешательство, так как не было четко расписанной программы приема.

Стороны с любопытством рассматривали друг друга.

Вдруг вся группа расправила крылья и взмыла вверх в каком-то торжественном полете - они плавно на небольшой высоте кружились над аплодирующей толпой. Полет продолжался недолго. Давала себя знать редкая, непривычная для иксян атмосфера Марса. Вся группа одновременно опустилась на ковер, зябко укутываясь крыльями. Теперь они выглядели уже не столь торжественно, и какой-то насмешник довольно громко назвал пришельцев "цыплятами". У недоброжелателей и остряков это слово долго еще было в ходу.

Руководивший приемом элегантный Нот широким жестом пригласил пришельцев следовать за собой в здание Верховного Синклита, где было непривычно для марсиан тепло и влажно, что в какой-то степени напоминало условия жизни на планете Икс.

Возникла непринужденная беседа между пришельцами и аудиторией. "Розовый" уже оживленно болтал с женой Нота - Ин.

Пришельцы выглядели существами неопределенного возраста, где-то между тридцатью - тридцатью пятью годами. Обращал на себя внимание пришелец в бело-серебряных крыльях с повязкой такого же цвета, в черных кудрях. Почему-то казалось, что именно он и есть, говоря по-земному, глава делегации.

Не сдержав любопытства, кто-то из толпы обратился к Среброкрылому с вопросом о его возрасте.