Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

- Погоди, дай налить, - остановил его Назаров. - Я, кстати, внимания не обратил: часовые-то у вас есть?

- Зачем, мы тут все часовые, - устало ворочая языком, сказал Максим. Он звучно ударил по столу пустой жестяной кружкой, заложил руки, за голову и захрапел, откинувшись на стену.

- Барышня, если хотите, можете не допивать, - сказал Назаров, тоже ставя на стол пустую посудину.

- Я это дело трескать научилась давно, - ответила Аня. И тотчас же опровергла свои слова, поперхнувшись самогоном.

- И что за жизнь такая? - сказала она, мелко кашляя. - Все друг за другом гоняются, покоя не дают. Мне самой житья нет. Знаешь, товарищ, может, меня Господь наказал? Помню, еще года четыре назад, когда я только пришла к мадам Розенфельд и все мне было впервой... За окном тоже светает, клиент рядом храпит, я сижу, как будто кожу содрали, будто нутро выковыряли. И кажется: ничего хуже такой жизни со мной уже никогда не случится. Задремлешь, проснешься потом...

- И сейчас вы, барышня, подремлите, - сказал Назаров. - Ну, а насчет дурной памяти... Вот тут ребята в лежку валяются. Я кое-кого помню по первому бою. Сейчас орел-орлом, а тогда пришлось штаны стирать. Занятные ребята, и в каждом странность своя была. Может, потому и выжили - не положено непростым людям от свинцовой дуры просто так загибаться. Видите, Филимон Сомов. Вроде взглянуть сейчас - для войны родился. А пришел на фронт из общества, где по графу Толстому живут. Нечаянно угодил в окопы из госпиталя. Винтовку хотел бросить. Капитан Терентьев его чуть на месте не положил, как труса. Но разобрался - не в трусости дело. Усовестил его: ребята за тебя жизнями платят. Как такой долг отдашь? Втянулся позже он в военное дело, даже капитан удивился, хотя дивиться не в его привычке.

Аня слушала, положив тонкий подбородок на руки.

- Товарищ солдатик, можно вам неудобный вопрос задать?- вдруг спросила она.

- Валяй, товарищ бабонька.

- Скажите, а вы после первого боя штаны стирали?

- А вот это, барышня, военная тайна, - улыбнувшись, ответил Назаров. Давайте-ка до рассвета чуть-чуть соснем.

- А может, вместе соснем?

* * *

- Ты уж не обижайся, голубчик, - сказал Князь Сосницкому, - но нам скоро в путь. Ручки тебе нам связать придется. Если ты махать ими умеешь как ногами, так лучше будет.

Сосницкий вздохнул, допил бокал и безропотно вытянул руки, позволяя Дылде их скрутить.

- Кистень, к фейерверку готов? - спросил Князь.

- Все готово, - отозвался тот. От него и еще двоих бандитов, вошедших в кабинет, ощутимо несло керосином. - Когда скажешь, тогда и запалим.

- Князь, не бери грех на совесть. Отпусти советских товарищей. И купцов, - сказал Сосницкий.

- А это, голубчик, уже мое дело. Ты позаботься, как из нынешнего пекла свою шкуру унести без больших потрат. Я сейчас с тобой точу лясы, как папаша с сыночком. Но знай: не окажется твоего напарника на месте, дружба наша врозь.

- Не надоело тебе меня пугать?

- По правде говоря, надоело. Об одном думаю - как бы нам расстаться поскорее. И чтоб каждый при своем. Пошли, голубчик.

Во дворе их уже ждала открытая легковушка, вмещавшая до дюжины пассажиров. Бандиты набились в машину. Сосницкий оказался между Дылдой и Князем. Не было только Кистеня.

Наконец появился и он. И сейчас же потянуло гарью, а окна на первом этаже правого крыла зловеще осветились.

- Ну, вроде все, - сказал Князь. - Ладно, спасибо этому дому, пошли к другому.

Авто затряслось, непривычное к такому количеству пассажиров, однако сдвинулось с места и медленно покатило к воротам.

И лишь тогда в темных окнах второго этажа, еще не объятого огнем, мелькнул силуэт человека. Секунду-другую он целился вслед машине из пистолета, потом выругался, опустил руку. Человек поднял винтовку, прислоненную к подоконнику, оперся на нее, как на костыль, страшно ругаясь, заковылял по комнате, вышел из нее в коридор. Лампочки тускло светили в клубах дыма, всплывавших с первого этажа.

Ругаясь еще яростней, человек прибавил в скорости. Он добрался до пиршественной залы, вынул из кармана связку ключей, открыл дверь, предварительно отскочив в сторону.

Предосторожность не была излишней. Оттуда выскочила толпа купцов и заметалась в широком коридоре, не рискуя бежать навстречу густому дыму.

Человек, стоявший у стены, поднял пистолет и выстрелил в потолок. Лишь после этого на него обратили внимание.

- Пашка, - обратился один из них к камердинеру купца Мяснова. - Помоги нам отсюда выбраться.

- Подойди-ка, Иван Севастьянович, - сказал Павел, вынимая бумажку из кармана. - Взгляни, убедись, я сотрудник Чека.