Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

- Повтори, где сейчас твой отец? - прервал его Марсель.

- У Мяснова в гостях.

- Говори все, что знаешь, про эти именины. Соврешь, - дуло браунинга указало на два трупа, лежащие на полу, - пеняй на себя.

- Мало знаю! - отчаянно воскликнул Никита. - Позавчера от Ивана Григорьевича приглашение пришло. Он хотел с прежней Москвой попрощаться, а заодно какое-то дело со старыми друзьями обговорить. Он и сейчас там пирует. Я перед полуночью пришел туда, рассказал отцу, что вас поймали. Удивило еще, что машины перед домом стоят. Меня за стол не посадили, отец сразу же велел мне возвращаться сюда и сообщить им, как с вами поступить.

- Это все, что ты можешь сказать?

- Все, ей-богу, все, - затараторил Никита. Раков встал, поднял руку с браунингом. Паренек побледнел, глаза закрылись. Раков подбросил пистолет, поймал, сунул в карман.

- Отвечай, здесь есть лошадь?

- Нет, - боязливо сказал Никита, опасаясь, что отсутствие лошади станет поводом, чтобы его пристрелить.

- Ладно. Пешком дойдем. Двигай, парень.

Никита сделал два шага и остановился, не в силах сдержать дрожь.

- Да ты перешагни его, не бойся, - сказал Марсель. - Запомни, парень, мертвяков бояться не надо. Вся беда от живых.

* * *

Проституточка Аня дремала, то и дело просыпаясь в тревоге. И тут же выглядывала в автомобильное окошко. Выглянув в очередной раз, она увидела товарища Федора. Он вышел из вокзала вместе с революционными матросами.

Аня не на шутку испугалась за симпатичного товарища Федора. Она знала дружба с революционными матросами ничем хорошим не заканчивалась.

Но! О чудо! Товарищ Федор и матросы хлопают друг дружку по плечам, улыбаются, смеются. И в глазах Ани товарищ Федор вырос еще больше... Ведь с самими матросами дружит! Это вам не того-этого...

- Твой грузовичок? - тем временем спрашивал Назарова матрос Кошкин.

- И мой, и не мой. На временном сохранении, - уклончиво отвечал Федор.

- А девочка точно твоя, я тебя знаю, - подмигнул Кошкин.

- Девочку не обижайте. Девочка правильная, революционная.

- Если хочешь сохранить - я про грузовик - загони на вокзал. Нам придется с тобой крепко посидеть. Вспомнить фронтовые дела, о новой жизни погутарить. Да и девочке не помешает послушать байки про героев.

- А патруль не прицепится?

- Какой, к подводным чертям, патруль? Мы сами сегодня здесь патруль!

- Ладно. Иди впереди, показывай, куда ехать, - сказал Назаров.

Через пять минут грузовик стоял возле одной из платформ. А Назаров находился внутри одинокого вагона, стоявшего на запасных путях. Приблизительно треть вагона занимал деревянный стол, уставленный почти допитыми и едва початыми бутылками с самогоном. Между ними валялись куски хлеба, селедки, дряблые огурцы, похожие на германские цеппелины.

- Мы теперь революционная братва. Главная гвардия пролетарской революции, - похвастался матрос Кошкин.

- Это как? - поинтересовался Назаров, сооружая примитивный бутерброд из горбушки и огурца.

Максим Кошкин вскочил, поправил бескозырку, схватил винтовку в углу, ударил прикладом об пол и заорал на весь вагон:

- Слушай, братушки! Мы команда загр-радителя "Громовер-ржец"! Чего, корниловская мор-рда, ничего про "Громовер-ржец" не слыхал?! Я этими руками сам задушил контр-адмирала Краббе фон Акселя! Я пер-рвый в Зимний вошел, я всех временных министров в Петр-ропавловку по Невскому гнал, штыком в жопу. Поняли, мор-рды!!!

Кошкин сел, выпил полкотелка воды.

- Вот так мы и разговариваем. Особенно хорошо номер проходит в хохляцком местечке Гнилые Панки, где местный народ думает, что заградитель корабль побольше линкора.

- Так ты сам себя в матросы записал? - спросил Назаров, уминая бутерброд.

- Конечно. Балтийцы сейчас самые крутые бойцы революции. В Петрограде я и вправду прошлой осенью оказался. Зимний брать не довелось, но об этой ночке наслышался. Потом попал в эшелон к матросам. Катались, катались по России, воююя за пролетариат, за мировую революцию. То в Москву - Кремль брать, то под Могилев - генералов душить, то на Киев - воевать с Радой. Так случилось, матросов среди нашего отряда почти и не осталось. Только братва, которая две вещи делать умеет: пить и стрелять. Зато хорошо умеет.

- А сейчас с кем воюем? .

- Мы было подались на Северный фронт, на Двину. Но там холодно, с закуской плохо. Да и начали нас комиссары прижимать. Теперь мы еще не решили, куда двинуть - на Волгу, с чехами воевать, или на Дон, с казарой. Туда дальше, зато Дон - жирней.