Жюль Верн: Пятьсот миллионов бегумы

Войдя в комнату, он быстро поклонился, поставил на пол свой саквояж и цилиндр и, усевшись без приглашения, отрекомендовался.

— Уильям-Генри Шарп младший, компаньон фирмы «Биллоус, Грин, Шарп и К°». Я имею честь видеть доктора Саразена?

— Да, сударь.

— Франсуа Саразен, не так ли?

— Вот именно.

— Из Дуэ?

— Да, я живу в Дуэ.

— Отца вашего звали Исидор Саразен?

— Совершенно верно.

— Итак, его звали Исидор Саразен…

Мистер Шарп вынул из кармана записную книжку, заглянул в неё и продолжал:

— Исидор Саразен умер в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году в Париже на улице Таран шестого округа, в доме пятьдесят четыре, в здании, где помещалась школа, которое ныне снесено.

— Все это так, — сказал доктор, все более удивляясь, — но не объясните ли вы мне…

— Мать его была Жюли Ланжеволь, — невозмутимо продолжал Шарп, — родом из Бар-ле-Дюк, дочь Бенедикта Ланжеволь, проживавшего в тупике Лориоль и, как значится по книге гражданских актов вышеупомянутого городка, скончавшегося в тысяча восемьсот двенадцатом году. Эти книги записей — в высшей степени драгоценное установление, мосье, поистине драгоценное. Гм… гм… у Жюли Ланжеволь был брат Жан-Жак Ланжеволь, тамбурмажор тридцать шестого артиллерийского полка.

— Признаюсь вам, — перебил доктор Саразен, изумлённый глубоким знанием его генеалогии, — вы, по-видимому, лучше меня осведомлены обо всех этих подробностях. Действительно, фамилия моей бабушки была Ланжеволь, но это всё, что я о ней знаю.

— В тысяча восемьсот седьмом году она покинула город Бар-ле-Дюк с вашим дедом Жаном Саразеном, с которым она в тысяча семьсот девяносто девятом году вступила в брак. Они обосновались в городе Мелоне и открыли там скобяную торговлю. Здесь они жили до тысяча восемьсот одиннадцатого года, года смерти Жюли Ланжеволь, по мужу Саразен. От их брака был всего один ребёнок — Исидор Саразен, ваш отец. Здесь генеалогическая нить прерывается, и у нас имеется только дата смерти вашего отца. Эту дату нам удалось установить в Париже.

— Я могу помочь вам связать концы, — сказал доктор, невольно воодушевляясь этой поистине математической точностью. — Мой дед поселился в Париже, чтобы дать образование своему сыну, избравшему себе профессию врача. Он умер в тысяча восемьсот тридцать втором году, в городке Палезо, близ Версаля, где практиковал мой отец и где я сам появился на свет в тысяча восемьсот двадцать втором году.

— Вот вас-то я и ищу! — воскликнул мистер Шарп. — У вас нет ни братьев, ни сестёр?

— Нет, я был единственным ребёнком, и моя мать умерла, когда мне было всего два года. Но разрешите узнать, сударь…

Мистер Шарп торжественно поднялся со своего кресла.

— Сэр Бриа Иовагир, баронет [1]Мотороната, — сказал он, произнося это имя с тем уважением, какое чувствуют англичане ко всякому титулу, — я счастлив, что разыскал вас и что я первый могу засвидетельствовать вам моё почтение.

«По-видимому, это какой-то сумасшедший, — подумал доктор. — Явление, весьма распространённое среди таких экземпляров типа „мёртвой головы“.

Поверенный прочёл этот диагноз в глазах своего собеседника.

— Я отнюдь не сумасшедший, — спокойно ответил он. — Разрешите сообщить вам, что вы в настоящее время являетесь единственным бесспорным наследником титула баронета, пожалованного по представлению генерал-губернатора Бенгальской провинции Жан-Жаку Ланжеволю, принявшему в тысяча восемьсот девятнадцатом году английское подданство и унаследовавшему после смерти своей жены, бегумы [2]Гокооль, её состояние. Ваш дед умер в тысяча восемьсот сорок первом году, оставив после себя только одного сына, который, будучи слабоумным от рождения, был признан неправомочным и умер в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году, не оставив ни потомства, ни завещания. Тридцать лет тому назад наследство вашего деда оценивалось примерно в пять миллионов фунтов стерлингов. Оно находилось под секвестром и опекой ещё при жизни слабоумного сына Жан-Жака Ланжеволя. В тысяча восемьсот семидесятом году наследство это вместе с наращёнными процентами достигло пятисот двадцати пяти миллионов франков. По постановлению Королевского британского суда в Агре, утверждённому палатой в Дели и введённому в действие Тайным советом [3], движимое и недвижимое имущество было продано, драгоценности обращены в деньги и весь капитал передан на хранение в Английский банк. В настоящее время этот капитал равняется пятистам двадцати семи миллионам франков, которые вы можете получить по обыкновенному чеку, после тога как представите в канцелярский суд данные о вашей родословной. Для этого я предлагаю вам свою юридическую помощь и рекомендацию к банкирской конторе «Троллоп, Смит и К°», которая ссудит вас в счёт вашего наследства любой суммой.