Андрей Завадский - День помощи

– Товарищ адмирал, как это понимать, – Спиридонов почувствовал, что не может говорить, выдавливая слова с неимоверным усилием. – Это война?

– Я полагаю, да, – коротко ответил Макаров за мгновение до того, как из динамика громкой связи раздалось шипение и треск атмосферных помех.

– Какого черта, – зарычал адмирал на офицера связи, присутствовавшего при беседе. – Что происходит? Немедленно восстановите связь!

– Слушаюсь, товарищ командующий, – капитан кинулся к выходу, едва не упав, когда запнулся о порог. Он впервые видел, как дала сбой спутниковая связь, и был немало взволнован этим.

– Возможно, вспышка на солнце. – Как оказалось, начальник штаба флота тоже испытывал определенное беспокойство в связи со столь не вовремя возникшими неполадками. – Магнитная буря, быть может, или микрометеорит. Такое бывает иногда. – Сергеев неуверенно пожал плечами: – А может, просто что-то сломалось на спутнике. Они же летают не один год, и ресурс подходит к концу.

– Чушь, – отмахнулся Макаров. – Вероятность подобного крайне низка. Один случай к ста тысячам или даже к миллиону, и я ни за что не поверю, что это произошло именно сейчас.

– Значит, действительно война, – контр-адмирал Сергеев не спрашивал, а утверждал. – Кроме нас есть лишь одна страна, одна армия, способная вести войну не только на земле и в воздухе, но и в космосе, в том числе и уничтожать чужие спутники.

– Срочно обеспечьте связь с Кремлем, – распорядился адмирал Макаров. – Возможно, с исчезновением Швецова там остались только лишь глупцы, но не предатели. Это зашло слишком далеко, и невозможно более делать вид, словно ничего не происходит. Кремлевские стены высоки, – усмехнулся командующий, – но и они уже не могут скрывать то, что здесь творится. И передайте приказ всему флоту, всем кораблям, подводным лодкам, авиации, быть готовыми к отражению массированной атаки и нанесению ответного удара по американскому флоту.

Уже несколько дней Северный флот, громадный организм, в котом была сконцентрирована колоссальная боевая мощь, все еще внушавшая уважение несмотря на годы нищеты и разрухи, напоминал взведенный спусковой механизм. И адмирал Макаров только что нажал на спуск, возможно, обрекая на гибель тысячи солдат, моряков, летчиков по обе стороны еще не существовавшего фронта.

– Это еще что, – вдруг удивлено произнес командующий, услышав странный звук, донесшийся откуда-то извне. Очень знакомый звук, от которого по телу вдруг побежали мурашки. – Что там творится?

Грохот, походивший на раскат грома, привлек внимание адмиралов, словно мальчишки, кинувшихся к зашторенному окну. В тот момент, когда они взглянули на панораму раскинувшегося вокруг здания штаба города, еще окутанного сумерками, где-то вдалеке что-то вспыхнуло, и зарево взметнулось над крышами домов.

– Началось, – безжизненным голосом произнес начальник штаба флота, на лице которого играли блики от вспышек разрывов. – Господи, спаси и помилуй нас, – воспитанный в духе свирепого атеизма, царившего на советском флоте, контр-адмирал Сергеев только и смог, что призвать Всевышнего.

Макаров же, чувствуя, как все сжимается внутри в предчувствие неизбежного, смог выдохнуть единственное слово:

– Опоздал!

Борис Макаров даже не пытался бежать, не думал о своем спасении. Он так и стоял, опираясь о подоконник, и смотрел, смотрел немигающим взглядом, как рвутся над городом сыпавшиеся с неба ракеты. А мгновение спустя прилетевший с моря "Томагавк" пробил стену штаба, и проникающая боеголовка весом в сто двадцать килограммов взорвалась в нескольких метрах от кабинета Макарова.

Ударная волна впечатала командующего флотом в стену, и в последние секунды жизни, прежде чем обрушились не выдержавшие взрыва перекрытия, он увидел, как вылетел из окна, камнем устремившись к мостовой, контр-адмирал Сергеев, так и не успевший передать последний приказ своего командира.

А над Североморском вновь и вновь грохотали взрывы, всякий раз, когда очередная крылатая ракета находила свою цель. Через несколько долгих минут, с чудовищным, фатальным опозданием, взвыли сирены воздушной тревоги. Но в этот момент все уже было кончено.

Штаб Северного флота, нервный центр, откуда исходило руководство этим морским щитом России, был уничтожен, равно, как и одна из крупнейших военно-морских баз. Агонизирующий флот за считанные минуты утратил любую способность к сопротивлению, а сирены все выли, не умолкая, будто это были рыдания над могилой.