Андрей Завадский - День помощи

В тот момент, когда к "Ориону" присоединились "Сухие", о чем, разумеется, понятия не имели те, кто оставался на глубине, старший механик "Костромы" сообщил капитану, что заряд аккумуляторов почти на нуле.

– Необходимо всплыть для подзарядки аккумуляторов. Мы можем находиться под водой не более получаса, после чего лодка останется без источников энергии.

– Американцы наверняка все еще где-то там, – старший помощник указал на низкую переборку центрального поста, подразумевая, конечно, поверхность моря. – Нас обнаружат через пару минут после всплытия, и снова уклониться от их торпеды мы точно не сможем.

– Всплываем, – решил Казаков. – У нас все равно нет иного выхода. И будем надеяться, что на "Кузнецове" нас услышали и хотя бы попытаются помочь. Продуть цистерны главного балласта!

"Кострома" рванулась к поверхности, как смертельно раненый зверь. Пороховые заряды, воспламенившиеся по команде с центрального поста, создали в балластных цистернах давление, вытеснившее заполнявшую их воду, дабы подлодка могла всплыть как можно быстрее. И стоило только ей оказать на глубине полутора десятков метров, как над поверхностью взметнулась труба шноркеля, по которой к спешно запущенным дизельным генераторам хлынул живительный воздух, и антенна коротковолновой связи.

Призыв о помощи пронзил эфир, и его услышали многие, в том числе пилоты русских истребителей и экипаж "Ориона", радар которого вновь обнаружил выступающие над поверхностью выдвижные устройства.

– Это они, черт побери, – зло бросил командир патрульного самолета. – Это русские! И мы во второй раз точно их не упустим. Мы отомстим за парней с "Мичигана", чего бы это ни стоило.

"Орион", резко меняя курс, сбросил скорость до минимума, чтобы таким образом избавиться от следовавших за ним, словно на привязи, русских истребителей.

А полковник Конев в этот момент связался с авианосцем, стоило только услышать сообщение, посланное с борта всплывшей неподалеку субмарины.

– Палуба, я первый, – настроившись на нужную частоту, произнес полковник, при этом не сводя глаз с "Ориона", не только снизившего скорость, но еще и опустившегося почти к самой воде.

Сверхзвуковой истребитель не был приспособлен для полетов со столь малой скоростью, и полковнику, а также его ведомому сейчас приходилось демонстрировать чудеса летного мастерства, чтобы все время находится возле американского самолета. Сверхманевренные "Сухие" пока с этой задачей, хоть и не без труда, справлялись.

– В квадрате десять-семнадцать перехвачено сообщение с борта нашей подлодки, – доложил Конев, уверенный в том, что будет услышан. – Они просят о помощи. "Орион" меняет курс, движется в направлении подводной лодки.

– Продолжайте сопровождать "Орион", – приказал командовавший полетами офицер, сделав знак дежурному, чтобы тот срочно вызвал адмирала Спиридонова.

Несмотря на раннюю пору, а было всего четыре часа утра, в северных широтах уже светало. Приближалась та пора, когда солнце вовсе не будет касаться горизонта в течение нескольких недель. Поэтому и американцы и сопровождавшие "Орион", точно почтенная охрана, русские пилоты отчетливо увидели пенный след, прочеркнувший темную поверхность воды. След, оставленный шноркелем и антенной, выдавал не только местонахождение "Костромы", но и ее курс.

– Они у нас на прицеле, – сообщил командиру "Ориона" оператор вооружения, введя координаты русской подлодки в систему наведения торпеды. – Готов к стрельбе, командир!

– Сбросить торпеды, – приказал офицер. – Отправим их на дно, черт возьми! И чтобы на этот раз наверняка!

Майор Земсков первым увидел продолговатое тело отделившейся от "Ориона" торпеды, сразу поняв, что это значит. На его глазах американцы без всяких причин открыли огонь по русской подлодке, которая, кажется, сейчас не имела возможности спастись, нырнув как можно глубже, и, возможно, даже не могла маневрировать.

– Я второй, вижу торпеду, – сообщил майор, которого слышал сейчас и командир звена, и те, кто следил за разворачивавшимися над морем событиями с "Кузнецова". – Американцы атаковали всплывшую подлодку. Прошу разрешения уничтожить "Орион".

Земсков держал палец на гашетке, и был готов, как только получит приказ, разнести "Орион", совершенно беззащитный сейчас, в клочья, вспоров его пушечной очередью. Он верил в свой истребитель, и тот, словно в благодарность, никогда не подводил пилота.

– Боже, что они творят, – услышав сообщение пилота, произнес Спиридонов, чувствуя, как рубашка, мгновенно пропитавшись потом, прилипла к телу. – Нужно запросить американцев. Наверное, это какое-то недоразумение.