Артур Кларк - Сад Рамы

Ричард был уверен в том, что вездеход окажется работоспособным, однако в отношении лифта подобного оптимизма уже не испытывал. Наконец мы обсудили повреждения, которые ядерные взрывы могли причинить военному кораблю «Ньютона». Ричард заключил, что, судя по отсутствию видимых повреждений (за последние месяцы мы несколько раз разглядывали на экране корабль с помощью раманской видеосистемы), Рама своим корпусом прикрыл земной корабль от атомных взрывов, и посему внутри него не должно быть радиационных повреждений.

Перспективы не особенно вдохновляли меня. Я поработала с инженерами, отвечавшими за радиационную защиту корабля, и имела представление о чувствительности к излучению всех систем и подсистем «Ньютона». Я допускала, что научная информация в компьютерах скорее всего должна была уцелеть, ведь процессор и блоки памяти имели специальную защиту от излучений; однако пища, по моему мнению, должна была оказаться зараженной. Мы всегда помнили, что держим припасы в относительно слабо защищенном от радиации месте. В самом деле, перед запуском расположение наших припасов даже вызывало определенное беспокойство — им могла повредить неожиданная солнечная вспышка.

Я не опасалась остаться в одиночестве на несколько дней или неделю, что потребовались бы мужчинам, чтобы сходить к военному кораблю и вернуться. Я боялась того, что они — или один из них — могут не вернуться. Дело было не в октопауках и прочих существах, деливших с нами огромный корабль. Следовало учитывать фактор неопределенности. Что, если Рама вновь начнет маневр или нечто непредвиденное помешает им вернуться в Нью-Йорк?

Ричард и Майкл заверили меня, что рисковать не станут и, посетив военный корабль, сразу вернутся. Вышли они после начала очередного 28-часового раманского дня. Я впервые осталась в одиночестве после своего долгого приключения в Нью-Йорке, начавшегося с падения в яму. Впрочем, одиночество было относительным. Симона уже толкалась в моем чреве. Удивительное это дело — носить ребенка, — чудесное и загадочное… как это внутри твоего тела разместилась еще одна живая душа. Тем более что ребенок формируется твоими генами. Жаль, что мужчинам не дано испытать беременность. Возможно, они тогда сумели бы понять, почему женщин так заботит грядущее.

На третий земной день после ухода мужчин у меня развился острый приступ клаустрофобии. Я решила выбраться из нашего подземелья и погулять по Нью-Йорку. Внутри Рамы было темно, но мне было настолько худо, что я пошла прочь. Было холодно, и я запахнула плотную летную куртку на выступающем животе. Пройдя несколько минут, я услыхала вдали знакомый звук. По позвоночнику пробежал холодок, я остановилась. Адреналин прихлынул и в организм Симоны: она отчаянно брыкалась, пока я слушала звуки. Через минуту шорох повторился, словно бы металлические щетки зашелестели по металлу. Перепутать было нельзя — по Нью-Йорку прогуливался октопаук. Я поспешно вернулась домой и стала дожидаться появления света на Раме.

Когда наступил день, я вышла наверх и принялась бродить по Нью-Йорку. Оказавшись возле того амбара, где упала в яму, я усомнилась: действительно ли октопауки выходят лишь по ночам? Ричард всегда настаивал, что они ведут ночной образ жизни. За первые два месяца, пока мы удалялись от Земли — прежде чем соорудить у входа предохранительную решетку от нежеланных гостей, — Ричард построил несколько грубых передатчиков (он еще не понял, как определить раманам качества, требующиеся для радиодетали) и разместил их вокруг логова октопауков. Полученные результаты свидетельствовали, что те выходят на поверхность лишь ночью. Потом октопауки обнаружили его устройства и вывели их из строя, но к тому времени Ричард уже считал свою гипотезу окончательно подтвержденной.

И все же мнение Ричарда не могло утешить меня, когда я вдруг услыхала громкий и совершенно незнакомый звук, доносившийся со стороны нашего подземелья. Я как раз стояла внутри амбара и разглядывала яму, в которой едва не погибла девять месяцев назад. Пульс немедленно подпрыгнул, по коже побежали мурашки. Более всего меня тревожило, что звук раздается из мест, отделяющих меня от моего раманского дома. Я принялась осторожно красться в сторону звука, стараясь прятаться за стенами зданий и не высовываться. И наконец обнаружила источник шума — это Ричард отрезал кусок сетки миниатюрной ножовкой, прихваченной им с «Ньютона».

Они с Майклом спорили, когда я на них наткнулась. В сотне метров к востоку от нашего подземелья, возле одного из ничем не примечательных строений, располагалась относительно небольшая сетка, примерно в пять сотен узлов, в виде квадрата со стороной метра в три. Майклу казалось неразумным срезать ее. И когда они увидели меня, Ричард как раз демонстрировал достоинства упругого материала.