Виктор Федоров - Метагалактика 1993 № 3

Когда, набравшись храбрости, я переступил порог комнаты своей гостьи, первой мне бросилась в глаза поражавшая своим захватывающим видом разбросанная пустующая постель, и только чуть спустя я наткнулся на распластавшееся у стены тело молодой леди. Сознание каким-то непостижимым образом еще теплилось в ней, однако невероятно тяжелое, прерывистое дыхание всячески мешало ей говорить. Даже при желтоватом свете свечей она выглядела бледнее мрамора, а ужас, наложивший свой зловещий отпечаток, был настолько велик и властен, что мисс Дортон при моем появлении уже даже не пыталась прикрыть сильно обнажившееся плечо.

— Ваш слуга… — задыхаясь, пробормотала она, — ваш слуга… Он был здесь! Он набросился на меня прямо в постели! Он…

Ее слова чуть было не свели меня с ума и от гнева я почувствовал, как судорожно затряслось мое тело. Разумеется, первым делом мне надлежало помочь несчастной молодой леди, пережившей сейчас самый суровый ужас на земле, однако любая мысль о Джонатане лишала меня возможности правильно соображать. Даже не прикоснувшись к своей гостье, я выбежал из комнаты и только здесь заметил полураспахнутую дверь, ту самую, которую несколько часов назад я с такой предусмотрительностью запер на ключ. С трудом удерживая равновесие, чтобы не упасть, я буквально слетел с лестницы, и вбежав в галерею первого этажа, на какое-то мгновение был ослеплен ярким светом десятка светильников. Насколько не сильной была от этого острая боль в глазах, развевавшиеся космы голубых волос слуги я заметил в один миг.

Даже при своем отнюдь не скудном воображении, я сейчас не могу толком передать весь тот ужас, который предстал перед моими глазами в ту роковую ночь.

Оказавшись на узкой площадке, Джонатан с силой дернул ручку одной из дверей, но они оказались запертыми. Попав таким образом в безвыходную ловушку, адский старик заметался при моем приближении, словно раненый зверь, и тут последовало нечто невероятное. Издавая леденящие душу взвизгивания, слуга опустился на четвереньки, и парализовав мою волю, с ужасным протяжным воем понесся вприпрыжку по галерее, с проворством огромной обезьяны огибая толстые колонны. Видя, что дьявол неотвратимо уходит от возмездия, я, окончательно потеряв голову и не чувствуя ног, бросился за ним, успев миновать лишь половину галереи. Прячась за колоннами, Джонатан все продолжал выдавать себя нечеловеческим взвизгиванием, то и дело ужасая меня выпяченным мерзким горбом, который стал, казалось, еще больше. Еще немного, и у меня стало темнеть в глазах, когда кроме биения собственного сердца я услышал очередной протяжный вопль, ударом молнии расколовший ночное безмолвие и заставивший меня зажмуриться.

Когда я наконец решился поднять веки, Джонатана уже не было — на месте, где только что мелькала его звериная фигура, в полу зияла черная дыра, откуда теперь продолжал струиться леденящий душу предсмертный хрип. Только когда он смолк, я, стараясь не представлять того, что ждало меня впереди, помимо собственной воли приблизился к краю колодца, чуть было не свалившись от неожиданности в его зловещую пасть. Огромная зажженная люстра над самой западней позволила мне видеть все, что происходило на ее дне.

Только жалкие клоки длинных голубых волос говорили о том, что это был мой слуга, превратившийся за какие-то минуты в бесформенный холм красного месива, по которому, разбрызгивая по стенам потеки крови, со скрежетом сновали гигантские хвостатые чудовища. Останки слуги таяли буквально на глазах, пока я не расслышал, как на зубах исполинских бесчисленных крыс не захрустели кости.

Приступ страшной тошноты отбросил меня к колонне, и в этот миг створки люка бесшумно захлопнулись. Не переставая видеть перед глазами всю ту же дьявольскую картину и позабыв о мисс Дортон, я простоял, уткнувшись в холодную колонну еще довольно долго, покрываясь потом и не веря в то, что только что стал свидетелем кончины ужасного злого духа своего дома.

«И все-таки с самого начала я был прав!» — почти вслух пробормотал я, еще и еще раз представляя перед глазами-то, что осталось от зловещего слуги. — «Разумеется, никакого в прямом понимании голубого дракона никогда не существовало. Был лишь ужасный, выживший из ума и потерявший человеческий облик дряхлый старик, превратившийся в здешней атмосфере мрака и одиночества в некоронованного короля ужасов и злодеяний».