В этой поразительной картине грянули овации, и, участвуя в общем хоре, Олежка поймал сформировавшуюся мысль. Ничего не осталось, кроме этой мысли, все существо Олежки стремилось на подмостки. Когда разошлись зрители, Олежка пробрался за кулисы. Актеры, рассевшись в венецианских креслах, пили вино из пузатых бутылок и травили свои актерские байки. Мелькнули опять синяки на шее, рубленная рана на голове, но Олежка отогнал видение и слезно попросил принять его в труппу. Отелло, уже снявший грим, замер с рюмкой на подъеме, вздохнул неприметно и поставил емкость на стол. - Что ты, мальчик, спешишь. - тихо и внятно сказал он. - Время твое еще настанет, будь терпелив и настойчив. Но не сейчас. Иди себе, может, и встретимся еще, не дай господи, - пустые глаза холодно глянули на Олежку. Почувствовав озноб, Олежка понял - охота набиваться в труппу прошла. Но кипела в душе обида, непонятная злоба, шевелилось уязвленное самолюбие. - Ну и ладно! Без вас обойдусь! - раздраженно крикнул он. Актеры спокойно, понимающе переглянулись и приняли на грудь. Тогда Олежка куражисто отбил ногами несколько тактов и покинул место сие, глубоко переживая обиду. Горластый зазывала восхищенно причмокнул: - Быть ему актером, верно говорю... - Не дай бог, к нам попадет... - грустно сказал Отелло и плеснул себе еще. А Олежка шел домой, ничего не замечая вокруг, и громко высказывал доводы в свою защиту, обвиняя оппонентов в бездушии и невнимании. Раз он задел кого-то и, не оглянувшись, не извинившись, шел дальше. А девушка с косами, в серой водолазке и джинсах, стояла и смотрела ему вслед с недоумением. А может, с негодованием. Олежка уехал поступать в столицу, в театральное, и все хорошо у него случилось, бодро, весело. Он поступил легко, неплохо учился, был отмечен на дипломном спектакле, где сыграл Мольера в "Кабале святош". Получил несколько заманчивых предложений, но, не взирая, вернулся в свой городок на берегу залива большой реки, к соснам и синему небу. И вот он снова брел среди сосен вдоль набережной и вспоминал подробности далекого дня, коротко усмехаясь своей наивности тогдашней и юношескому максимализму. Устроилось у него здесь неплохо, в местной драме готовилась премьера, где он получил роль Лаэрта. Но мировые линии опять вышли из под контроля и изменилось положение вещей. Навстречу Олежке шла пара: молодой человек и девушка. Парня он узнал - это был его будущий Гамлет, очень неплохой актер, но чрезмерно самолюбивый и тщеславный. А девушка узнала Олежку сама, подошла к нему и сказала тихо: - Здравствуй. Помнишь меня? События давние вдруг сложились в четкую мозаику, и, хотя на девушке было платье, а не водолазка и джинсы, Олежка все вспомнил. - Узнал! - сказал он радостно. - Здравствуй еще раз! - также тихо произнесла девушка и коротко поцеловала Олежку. Почувствовав расплавленный металл, Олежка сконфузился, ибо не помнил имени девушки. Точнее, не знал его вовсе. Девушка обернулась к своему спутнику и сказала: - Это мой давний знакомый... - и замялась. - ... Лаэрт! - выпалил Гамлет, кромсая своим бритвеннообразным взглядом Олежку на кровавые куски. Но Олежке было наплевать - девушка снова смотрела на него. Закружился этот странный треугольник. На носу премьера, парни работали в полную силу - Олежка не мог иначе, а Веня очень надеялся вернуть Наташу. А Наташа была спокойна и держала Веню на расстоянии. Олежка пытался отгадать, откуда ему такое счастье. Но мировые линии гнули свое. Перед началом премьерного спектакля Веня-Гамлет зашел в уборную к Олежке. - Финальная сцена должна быть самой лучшей. Я постараюсь убить тебя очень правдоподобно. - возбужденно сказал Веня и сверкнул своим золингеновским взглядом. - Главное - поменьше возни с поединком. Неважно у тебя с фехтованием... - делая последние штрихи к костюму, озабочено произнес Олежка. - Ничего, все будет OK, дружок. - И больно хлопнув Олежку по плечу, Веня вышел. Они хорошо сегодня играли, с подъемом. Впрочем, премьера... И вот отравленная Гертруда валится на пол. Валится на пол обессилевший, пораженный ядом Лаэрт, приподнимается на локте. Гамлет склонился над ним, и свет почему-то в глаза, и зрителей не видно. Реплики об отраве, короле. И дурная улыбка Вени-Гамлета. Он извлекает из складок одежды короткий испанский стилет и шепотом: - Не видать тебе Наташи, сволочь! Стилет разрывает Олежке грудь и устремляется к сердцу. Холодная сталь, озноб, темень... Он услышал знакомый голос зазывалы: - Эй, молодой человек, вы настоящий театрал... Не было боли и страха. Стоило поднять веки, сразу бросилось "Теллурий". Поворот головы - и он видит Дездемону, старательно припудривающую огромные синюшные отпечатки на шее. Колыхая своим эльбрусом, она оборачивается к Олежке и пустые огромные зрачки встречаются с глазами Олежки: - Очнулся, мальчик. Теперь он сыграет нам Лаэрта...
