Уильям Кейт: Ксенофобы

Найран – гражданская война. Сама идея ее казалась немыслимой со всех точек зрения для режима, правящего этим миром на протяжении вот уже многих столетий.

Проблема, размышлял Император, лежит в тех самых различиях между Нихонджин, или японцами, и гайджин – остальными людьми Земли, которыми те управляли. Воспитываемые на протяжении всей их жизни в духе кодекса Кодо – Имперского духа, и Он, концепции которых основывались на идее безграничной преданности Императору и предкам, японцы всегда отличались особой, присущей лишь им одним внутренней самодисциплиной, чего нельзя было сказать об остальных иностранцах.

Внезапно звезды исчезли, и тьма над головой Императора рассеялась. Вздрогнув, он огляделся. Он не подавал никакой мысленной команды, и все же картина, созданная виртуальной реальностью, спроектированная в его мозг, изменилась. Вокруг него материализовались деревья, трава, усыпанные гравием дорожки, знакомые здания, и он снова ощущал притяжение Земли. Он узнал это место, хоть ему всего лишь раз довелось пройтись по этим садам в один из его редких вояжей на Землю. Это было святилище Цуругаока, что у Кама-куры, место поклонения Хачиману, Богу Войны.

Сосредоточившись, он через свой цефлинк стал посылать приказы, желая прекратить эти имитации, оборвать связь, но ничего не получалось. Сделав неуверенный шаг назад, Император вдруг ощутил спиной, что наткнулся на шершавый и бугристый ствол древнего гинкго. В нос ему ударил запах цветущей вишни.

– Что, такое? – громко вопросил Император. Кто-то должен был управлять этой его ВИР-сценой и наверняка сейчас слышал его слова. Кто же это?

Ответ на этот вопрос он уже знал.

– Тенно Хейка, – произнес вдруг голос рядом. «Ваше Императорское Величество…» Повернувшись налево, он увидел в нескольких метрах от себя в белоснежной, без единого пятнышка форме Военно-Морских сил Империи Генсуи Тадаши Икеда. Адмирал флота отвесил ему низкий поклон, после чего вперил пристальный взгляд ниже подбородка Императора.

– Ах, это вы, Икеда-сан, – медленно произнес Император. – Интересно, как это вам удалось оседлать мой личный ИИ?

– Отчего же, это можно, если возникает очень уж большая необходимость, Ваше Величество. Вот, как сейчас, например.

Император предпринял еще одну попытку разъединить связь. Нет, эта сцена не могла быть реальностью – это была всего лишь ВИР-драма, иллюзия реальности, сцена, разыгрывающаяся в его мозгу при помощи хитроумной программы – результата деятельности искусственного интеллекта. А тело его, тем временем, спокойно лежало в Небесном Дворце, упакованное в капсулу-саркофаг из дюраллоя. И все, что сейчас требовалось, – это ПРОСНУТЬСЯ…

Но проснуться он не мог.

– Что же вам нужно в таком случае?

– Уверен, что вы догадываетесь, Ваше Величество, смею вас заверить.

– Понятно. – Император помолчал. – Ну, а приговоренному, то есть мне, дозволено осведомиться о том, за что же он должен быть наказан? Вернее, убит?

И снова Икеда отвесил церемонный поклон.

– Вот именно поэтому я здесь, Ваше Величество.

– Мунимори прислал вас сюда, я полагаю.

– Генсуи Мунимори и я тянули жребий. Предстать перед вами выпало мне, хоть я и недостоин этого.

– Вы правы. – Император выжидал, придав своему лицу безразличное выражение, тем самым вынуждая своего убийцу высказать все самому, но никак не терять лица, снизойдя до расспросов.

– Я говорю от имени Кансеи-но-Отоко, – пояснил Икеда, – Людей Совершенства. Они чувствуют, что ваша политика приема гайджин в Имперские Военно-морские силы, в сам Имперский Совет, порочна и наносит непоправимый вред Империи, она частично повинна и в нашем поражении на Эриду. Более того, вы не ведете себя с достоинством, подобающим… Богу.

Это обвинение вызвало у Императора улыбку, несмотря на его ширан као. Японская концепция Бога разительно отличалась от европейской; так, большинство японцев и своих родителей готовы были видеть в качестве «богов», за такого же Бога они принимали и своего Императора.

Но были и такие, правда, их было меньшинство, которые гораздо серьезнее воспринимали идею о том, что Император являлся прямым потомком Богини Солнца Амерацу.

Но как же, в таком случае, они могли решиться на убийство своего Императора? Ни много ни мало, они ведь покушались на жизнь Бога!

Он уже набрал в легкие воздуха, чтобы ответить…и вдруг ощутил, что не может дышать, что дыхание его блокировано, у него было такое ощущение, что горло ему стягивает тонкий шелковистый шнурок.