Альфред Бестер: Снежный ком

Мы приблизились к настоящему еще на сто лет - теория Фицджона изучалась только в десяти университетах. Сторонники и последователи Фицджона с пеной у рта защищали его на страницах научных журналов, вели кровопролитные битвы с его противниками. Мы перепахали груду библиотечных материалов, сфотографировали скоростным методом множество уравнений, которые нам предлагал вращающийся восьмигранник, - вдруг пригодится на будущее? Наконец, мы добрались-таки до колледжа, в котором преподавал сам Фицджон, в котором он сделал свое революционное открытие и приобрел первых сторонников. Мы приближались к цели.

Фицджон оказался незаурядным человеком. Его рост, телосложение, цвет лица соответствовали средним величинам, но он обладал редким физическим даром - абсолютным чувством равновесия. Что бы он ни делал: стоял, сидел, двигался - он всегда сохранял королевскую осанку. Видимо, скульпторы именно так представляли себе человеческое совершенство.

Фицджон никогда не улыбался. Лицо его было словно высечено из грубого песчаника. Голос у Фицджона был низкий, небогатый в смысле тембра, но запоминающийся, - он произносил слова необычайно ясно и четко. В общем, Фицджон был загадочной личностью.

Загадочным его можно было назвать и по другой причине: всю его сорокалетнюю карьеру в колледже мы излазили вдоль и поперек, проследили пути сотен его учеников, многие из которых потом стали его злейшими противниками, - но нам никак не удавалось докопаться до юности или даже молодости Фицджона. Мы знали о нем все с того момента, как он впервые появился на кафедре физики в колледже. Дальше след пропадал. Можно было подумать, что до колледжа Фицджон зачем-то скрывался.

Ярр метал громы и молнии.

- Это совершенно немыслимо, - кипятился он. - Мы провели всю цепочку, осталось каких-то пятьдесят лет до наших дней, и вдруг такая загвоздка... - Он поднял трубку небольшого настольного телефона и позвонил в хранилище информационных данных. - Каллен? Мне нужно все, что у вас есть о фамилии Фицджон. И побыстрее.

- Можно подумать, - заметил я, - что Фицджон хотел скрыть от людей свое происхождение.

- Хотел или нет, - с обидой в голосе произнес Ярр, - ничего у него не выйдет. Если потребуется, я прослежу всю его жизнь с точностью до секунды!

- Но на это потребуется уйма времени, верно? - поинтересовался я.

- Верно.

- Может быть, года два?

- Может, и так. Но какая разница? Вы же сами сказали, что у нас в запасе целая тысяча лет.

- Не думал, что вы поймете мои слова буквально, доктор Ярр.

Маленькое пневматическое устройство на столе доктора Ярра заурчало, раздался щелчок. Выскочила кассета. Ярр открыл ее и извлек список цифр. Цифры были устрашающие; оказалось, что только на Земле проживает двести тысяч Фицджонов. Если проверять всех с помощью интеграторов, уйдет не меньше десяти лет. Ярр с отвращением отшвырнул листок и повернулся к нам.

- Что будем делать? - спросил он.

- Похоже, проследить жизнь Фицджона с точностью до секунды нам не удастся, - откликнулся я. - За десять лет мы можем проверить все Фицджонов и без интегратора.

- Вы хотите что-то предложить?

- Когда мы ворошили карьеру Фицджона, - сказал я, - там два раза попалось нечто любопытное. Да и после его смерти об этом заходила речь.

- Что-то не припоминаю... - начал ГС.

- Я говорю о лекции, сэр, - пояснил я. - Первая большая публичная лекция Фицджона, в которой он дал отпор всем своим критикам. Давайте-ка отыщем ее и пройдемся по ней мелким гребешком. Думаю, что-то важное обязательно выплывет.

- Попробуем.

В поисках нужного куска Ярр взялся за ручки настройки, кристалл снова начал вращаться, по нему побежали мутные изображения. Обрывочно мелькнули разрушенные здания Манхэттена, огромные крабоподобные существа давили несчастных и беспомощных людей, зловеще поблескивала ярко-красная крабья чешуя. Замелькали другие изображения, совсем затуманенные. Вот город из одного огромного ступенчатого здания, оно уходит в небо, словно Вавилонская башня; гигантский пожар захлестнул все атлантическое побережье Америки; а вот какая-то цивилизация странных обнаженных существ, с одного гигантского цветка они перелетают на другой. Все эти изображения были настолько не в фокусе, что у меня заболела голова. А звук просто никуда не годился.

Гротинг наклонился ко мне и прошептал:

- Ступень вероятности самая минимальная...

Я кивнул и снова сосредоточился на кристалле - изображение стало ясным и четким. Перед нами простирался амфитеатр. Он был явно смоделирован с греческого, имел форму лошадиной подковы, сверкающие галереи из белого камня спускались к небольшой квадратной белой кафедре. За кафедрой и вокруг верхнего яруса была видна простая колоннада. Здание было незамысловатым и в то же время очень изящным.