Виктор Меньшов - Фомич - Ночной Воин

Что я только не делал! Я и растопку перекладывал, и дрова тоже, и в печку дул старательно, - ничего не помогало...

- Не, братка, так у тебя дело не сладится. Открой заслонку, угоришь...

- А ты почём знаешь? - увлечённый растопкой, не очень вежливо фыркнул я.

И тут же опять едва не подпрыгнул, хватаясь за топорик и оглядываясь...

Он стоял, прислонившись к косяку прямоугольной двери, вырисовываясь тёмным силуэтом. Я готов был поклясться, что закрыл за собой дверь, но сейчас она была распахнута, а я даже не слышал, чтобы её открывали. Мужчина стоял на пороге, не делая попыток войти. Разглядеть его в лицо было невозможно, он стоял в темноте, не переступая порог, но мужик был крупный, рослый и плечистый.

- Я-то знаю... - с усмешкой, непонятной мне, ответил он на мой вопрос. - Открой заслонку, увидишь, сразу всё будет хорошо... Ты что, испугался меня? - спросил он, заметив мою нерешительность.

- А что мне тебя бояться? - храбрясь, ответил я.

Хотя, конечно же, если и не напуган, то насторожён был, это точно.

Откуда в этой ночной глухомани, в грозовую ночь, взяться человеку?

"Может, дезертир, или преступник беглый?" - пронеслось у меня в голове.

- Да не сомневайся ты, - добродушно, хотя и бесцветным голосом, сказал мужик. - Я своё отбегал. Мне бегать не от кого, да и не откуда.

- Извини, - смутился я. - Это я про себя подумал, да видно растерялся и вслух сказал. А что мне бояться? Что с меня взять?

- Я и вижу, что ты никого не боишься, - невидимо усмехнулся гость. Даже в избу не приглашаешь

- Извини, - совсем сник я. - Говорю, растерялся... Заходи, конечно. Сейчас чайку можно попить, а по случаю знакомства и покрепче найдем кое-что... Меня, кстати, Дмитрием зовут... А тебя?

- Меня-то? - вроде как даже удивился он моему вопросу. - Зовут меня Фомич... Когда зовут...

Добавил он после некоторого раздумья, отрываясь от косяка, и перешагнул порог. И уже входя в двери, сказал странную фразу, смысл которой я понял намного позже:

- Я не сам по себе в избу захожу, я по приглашению захожу...

И только-только рот я открыл, чтобы переспросить его, что это значит, как на улице громыхнула гроза. И ещё раз! И ещё!!! И только я рот раззявил поторопить Фомича, чтобы он поскорее проходил, да дверь за собой закрывал, да так и застыл с широко раскрытым ртом. Потому что в этот момент опять громыхнуло, и я увидел - МОЛНИЮ!

Конечно же, не молния напугала меня до оцепенения. Нет. Меня напугало то, КАК я её увидел!

А увидел я эту молнию - через Фомича! СКВОЗЬ! И вот тут у меня на голове зашевелились волосы: Фомич - был ПРОЗРАЧНЫЙ!!

На улице гремели громы, полыхали молнии, а в двери входил, не касаясь ногами пола, Фомич, сквозь которого можно было видеть...

Глава третья

Избушка. Фомич и другие.

Я обмер, обречённо понимая своё полное бессилие перед прозрачным, бестелесным призраком...

И тут опять громко щёлкнуло в приемнике, и он САМ по себе включился, откашлялся, и заговорил:

- Говорит Радио! Говорит Радио! А вот теперь - пора! Время полночь!

Потом Радио прошуршало, пощёлкало частотами, словно языком поцокало:

- Да, говорю я кому-то, время - полночь... Блям-блям...

Это не внутри у Радио что-то блямкнуло, это Радио само сказало унылым голосом. Да-да, именно так и сказало: "Блям-блям..."

Тут же заскрипело что-то в углу, на стенке за моей спиной, зашуршало, щёлкнуло, и, откашлявшись, прохрипело густым басом:

- Ку... - и опять надрывно закашлялось.

Я взглянул в угол. Там висели не замеченные сразу ходики с домиком, с гирями на цепочке и с оловянной, плохо раскрашенной кукушкой, отчаянно кашляющей и чихающей на жёрдочке около дверцы в свой крошечный домик.

Часы с кукушкой я как-то раз в своей жизни видел. Правда, бездействующие. Но про часы с чихающей и кашляющей кукушкой мне даже слышать никогда не приходилось. А уж увидел я такое впервые в жизни.

Кукушка тем временем закончила свой отчаянный чих, вытерла клюв крылышком, и продолжила:

- Ку-ку... - и опять замолчала, на этот раз, наклонив голову на плечико и к чему-то прислушиваясь.

И тут опять заговорило Радио. Голос у него был недовольный:

- Ну, и что дальше? Опять внутренний голос посетил? Опять в смысле и о смысле бытия? Как это? А, вот: "куковать, или не куковать?" и "кому это надо?" Ты скоро будешь совсем как люди, жизнь твоя будет состоять из одних вопросов. А работу кто выполнять будет? Домовой, или Балагула?

- Вот так всегда! - вскинулась Кукушка. - "Работа", "работа", да разве это - работа? Ты вон блямкнуло, сообщило время, и хватит, достаточно. А я-то здесь зачем? Мне-то зачем это нужно?