Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой

— Поздно, — вздохнул Джубал. — Каких-нибудь пятьдесят лет назад это было возможно, а сейчас я не способен на такую невинность. Я так долго жил среди зла и безнадежности, что никакая вода меня не отмоет. А если даже отмоет — то, что останется, вряд ли будет невинным.

— Майк считает тебя достаточно невинным, хотя он не употребляет именно этого слова. Дон говорила мне.

— Не хочу его разочаровывать. Он видит во мне свое отражение. Моя профессия — зеркало.

— Ты трус.

— Совершенно верно, сэр! Но меня пугают не их нравы, а опасность, грозящая им извне.

— О, в этом смысле они в полной безопасности.

— Ты уверен? Выкрась обезьяну в белый цвет и посади в клетку к рыжим обезьянам. Они разорвут ее на куски. Гнездо — это школа мучеников.

— До сих пор я не знал за тобой склонности к мелодраме.

— Она не делает мои слова менее вескими! — взорвался Джубал. — Муки Христа ты тоже назовешь мелодрамой?

— Не сердись, я не хотел тебя обидеть. Мне кажется, что им не угрожает такая опасность. Со времен Христа прошло две тысячи лет.

— И все эти годы, да и раньше, люди реагировали на белую ворону одинаково. Возьми Онеиду — она просуществовала совсем недолго, в деревне, вдали от людских глаз. Возьми первых христиан — та же анархия, тот же коммунизм, групповые браки, братские поцелуи… Впрочем, не совсем: у христиан целовались и мужчина с мужчиной.

— В Гнезде мужчины тоже целуют друг друга — без малейшего голубого оттенка. Я забыл сказать.

— У первых христиан поцелуй между мужчинами не был гомосексуальным флиртом. Ишь, обмануть меня решил, думал, я дурак.

— Что ты!

— Спасибо. Так вот, в наше время не стоит предлагать священнику братский поцелуй: изначальных идей христианства уже никто не исповедует. Их приверженцы были физически истреблены за то, что стремились к полному единению и совершенной любви. Раньше я боялся только за Майка, теперь боюсь за всех остальных.

— Я с тобой не согласен. Я тоже боюсь, но именно потому, что они живут неправильно.

— Согласиться со мной тебе мешает ревность.

— Не только.

— В основном. Бен, этика секса — сложная проблема. Все понимают, что общепринятые моральные нормы здесь неправы, и каждый старается выработать свой собственный кодекс. Но, живя по собственному кодексу и нарушая общепринятые нормы, мы испытываем чувство вины. Ты не исключение. Ты вообразил себя свободным и поступил вопреки морали. Однако, столкнувшись с незнакомым явлением, пытаешься его оценить, исходя из отвергнутых тобой иудейско-христианских моральных норм. Разумеется, желудок не справляется. А ты думаешь, что это оттого, что ты прав, а они — нет. Нет, тебя тошнит потому, что ты привык заглатывать предрассудки задолго до того, как научился соображать.

— А что говорит твой желудок?

— Мой тоже дурак, но я позволяю ему командовать мозгом. Я одобряю попытку Майка разработать идеальную этику и готов ему аплодировать. Может быть, он станет родоначальником новой морали? У большинства философов не хватало на это мужества. Они принимали без изменений принципиальное содержание: моногамию, семью, воздержание — и смаковали детали, например, обсуждали, пристойна ли женская грудь.

А больше всего сил они положили на то, чтобы придумать, как заставить нас подчиняться этой морали, игнорируя тот факт, что большинство человеческих трагедий происходит не от неумения соблюдать нормы морали, а от порочности самих этих норм.

И вот, прилетает Человек с Марса, смотрит на нашу мораль свежим взглядом и отвергает ее. Я не знаком с его моральным кодексом, но понятно, что он противоречит законам всех земных наций, положениям всех земных религий и убеждениям большинства агностиков и атеистов. Бедный мальчик!

— Он не мальчик, а взрослый мужчина.

— Какой он мужчина! Марсианин-недоросль, утверждающий, что секс — это путь к счастью. Да, секс должен приносить счастье. Самое ужасное, что люди используют секс не для того, чтобы доставлять друг другу удовольствие и приносить счастье; для нас секс — это средство порабощения и унижения друг друга.

Наша мораль требует: «Не пожелай жены ближнего своего». В результате: лицемерное целомудрие, измены, ревность, страдания, побои, убийства, разводы, несчастные дети. Кто выполняет это требование? Если человек клянется на Библии, что он не пожелает жены ближнего потому, что так велит мораль, он либо лжет, либо страдает импотенцией. Каждый мужчина, способный зачать ребенка, в течение жизни не раз желает жену ближнего своего.