Пол Ди Филиппо: Фрактальные узоры

Кайфовина осталась на месте.

— Черт побери! — изумленно проговорил Вэммер Джеммер.

— Не прыгает? — догадался Мастер Бластер. — Дьюи! Дьюи! — возбужденно воскликнул он. — Давай бери ее!

— Неси в дом, быстрее! — подхватил Вэммер Джеммер.

Медленно, будто под гипнозом, глядя прямо перед собой остекленевшими глазами, Дьюи повиновалась. Не размыкая объятий и с усилием приподняв сверток, она повернулась, шагнула в подъезд и неверными шагами стала подниматься по лестнице. Войдя в квартиру на третьем этаже, девушка опустила свою ношу на пол в гостиной и замерла, очевидно, совсем выбившись из сил.

— Отпусти ее!.. Дьюи!

Никакой реакции. Подождав немного, Мастер Бластер и Вэммер Джеммер с опаской приблизились и, схватив подругу за руки, с трудом оттащили ее, едва не потеряв сознание — полная мощь излучения Кайфовины была подобна удару током.

Вся троица растянулась на полу. Дьюи оставалась неподвижной, двое друзей едва дышали. Немного отлежавшись, они подняли девушку, отнесли ее подальше, в спальню, и стали приводить в чувство.

— На что это похоже? — спросил Вэммер Джеммер, когда Дьюи открыла глаза.

— Что она такое? — присоединился Мастер Бластер. — Животное? Растение? Минерал?

— Не помню… — задумчиво проговорила Дьюи. — Да и откуда мне знать? Я по-другому думаю, чем вы. Наверное, он потому и позволил мне себя держать — потому что я думаю правильно, а вы тут в Америке слишком любите всякие научные объяснения. Чтобы его трогать, учитесь думать по-нашему… Но я вам вот что скажу: он того стоит! Я до сих пор продолжаю его чувствовать…

— Он? — поднял брови Вэммер Джеммер.

— Его? — нахмурился Мастер Бластер.

— Ну да, это я сразу поняла. Ваша Кайфовина — мужского пола.

Парни с сомнением переглянулись. Дьюи обиженно вздернула нос.

— Думаете, я не могу отличить мужчину от женщины?

Посидев немного и окончательно оправившись, друзья задумались. Даже здесь, в дальней комнате, аура пришельца была настолько сильна, что мешала сосредоточиться и заставляла то и дело глупо улыбаться.

— И что нам теперь делать? — развел руками Вэммер Джеммер. — Идти опять к ней?

— К нему, а не к ней, я же сказала! — сердито одернула его Дьюи.

— А почему бы и нет? — рассмеялся Мастер Бластер. — Разве старый добрый мистер Кайфовина может обидеть своих друзей? От него просто становится хорошо на душе, вот и все. И знаете что? Тогда, на свалке, мне показалось, что ему тоже хорошо, когда кто-то рядом. Может, мы ему так же нужны, как и он нам? Кто знает, вдруг его от нас тоже прет?

— Ну, допустим, — прищурился рассудительный Вэммер Джеммер. — Только боюсь, мы все-таки разглядим его форму через брезент. Прыгнет, и поминай как звали… Надо ширму какую-нибудь смастерить.

Дьюи метнулась к кровати, стоявшей в углу, и разом сдернула с нее все простыни и одеяла.

— Пошли, — решительно скомандовала она.

Вэммер Джеммер раздобыл старую стремянку, и, вооружившись молотком и гвоздями, друзья принялись за работу, с трудом преодолевая расслабляющее действие Кайфовины. Не прошло и десяти минут, как бесформенная масса, накрытая брезентом, была окружена импровизированным шатром.

— А вдруг ему неприятно, что на нем эта тряпка? — заволновалась Дьюи. — Теперь ведь она не нужна.

Вэммер Джеммер присел, засунул руку под край навеса из одеял… и вдруг замер.

— Э-э… что я собирался сделать? — сонно проговорил он.

— Не помню, — с улыбкой вздохнула Дьюи.

— Кажется… достать что-то? — предположил Мастер Бластер.

Почувствовав под рукой твердый угол брезента, Вэммер Джеммер машинально дернул его к себе и вытянул наружу.

— Наверное, вот это, — обернулся он.

Ответа не было. Мастер Бластер расслабленно вытянулся на диване. Дьюи сидела на полу, привалившись спиной к его бессильно свисающей руке.

Вэммер Джеммер подполз на четвереньках поближе и со вздохом облегчения улегся рядом, положив голову девушке на колени.

Время не шло, а тянулось лениво, словно в сознании спящего божества. Или совсем не шло, остановилось навечно. Три человека лежали, едва дыша, покачиваясь на нежных розовых волнах волшебной усыпляющей ауры. Сознание наполняли мир и покой, необыкновенное, высшее счастье, которое происходит не столько от отсутствия зла, сколько от присутствия всего хорошего и доброго, что только есть на свете. Все тревоги, все беды, все унижения были забыты, все желания удовлетворены, не хотелось ни денег, ни кофе, ни сигарет — ничего.