Пол Ди Филиппо - Фрактальные узоры

— Что значит погибнет?

— Согласно результатам численного моделирования хроновекторов, резервный объект должен совершить успешную попытку самоубийства сегодня в четыре часа пятнадцать минут. У нас осталось меньше трех часов.

Картинка перед глазами тускнеет, но еще видна. Девушка такая милая, такая беззащитная…

— Значит, только мы можем спасти ее?

В голосе свитера слышится усталость:

— Совершенно верно. Дорога каждая минута.

Проклятие! Тут уж он меня поддел. После того как я сам едва не вышиб себе мозги, отказаться просто невозможно.

— Ладно, будь по-твоему, но взамен потом поможешь мне отмазаться! Сам ведь втянул!

— Если буду в состоянии. Но разве спасение твоей жизни не достаточная компенсация?

Я отпускаю свитер, и он снова обволакивает меня, как раньше.

— Ладно…

В дверях туалета стоит давешний кассир и таращится на меня так, словно у меня две головы.

Впрочем, так оно примерно и есть.

Я смущенно объясняю:

— Э-э… просто все тело чешется под этой шерстью.

Поворачиваюсь к стене и расстегиваю ширинку. Он продолжает смотреть на меня раскрыв рот. Закончив, я бочком протискиваюсь мимо него.

Мы снова выехали на шоссе номер девяносто, ведущее на запад, и вскоре перевалили на другую сторону Каскадного хребта. Деревья тут и в самом деле другие. Интересно, заметил бы я их без помощи свитера? Неужели он продолжает менять мой мозг? Или это я сам меняюсь? Так ведь хрен узнаешь. Да и какая, в конце концов, разница.

Девушка… Еще одно самоубийство. Выходит, настрое: Кобейн, она и я. Нет, тут не простое совпадение.

Свитер, похоже, подслушал мои мысли.

— Во вселенной все определяется квантовым воздействием сознания. Ничто не существует и не может возникнуть в отсутствие разумного наблюдателя. Ты знаешь, что такое кошка Шредингера? Впрочем, не важно. Исчезновение любого сознательного объекта отменяет множество возможных будущих. Самоуничтожение индивидуума представляет собой в каком-то смысле уникальный парадокс: сознание, уничтожающее само себя. Все равно как если бы черная дыра сама себя поглотила. Подобные события приводят к повреждению самой структуры пространственно-временного континуума и появлению слабых мест в ткани исторического процесса. Именно в этих точках ход событий легче всего поддается внешнему воздействию. Расчет градиентов самоуничтожения и привел меня к тебе.

— Вот это да! Надо нам всем организоваться, станем настоящей силой. «Дай мне, что я хочу, а то застрелюсь и изменю мир!»

— Полагаю, ты шутишь. В отсутствие ретроспективного анализа и петабайтных вычислительных мощностей, способных рассчитывать альтернативные хроновекторы и оценивать роль и влияние каждой отдельной личности, подобная угроза не имела бы смысла.

— Кстати, по поводу влияния… Что такого особенного в этой девчонке? Кто она и что должна сделать?

— Ее имя Эрнестина Шнабель. В моей временной линии после получения образования в системе общественного образования Сиэтла она стала, то есть станет — языковые конструкции не приспособлены для выражения подобных категорий — гувернанткой при малолетней Фрэнсис Бин Кобейн, а потом ее близкой подругой и доверенным лицом. В течение последующих пятнадцати лет она играла — будет играть — важную роль в формировании личности последней, значение которой в историческом процессе сравнимо лишь со значением ее отца. Численное моделирование показало, что самоубийство Курта Кобейна нанесет Эрнестине Шнабель такую глубокую душевную травму, что она также покончит с собой. Остается лишь надеяться, что мы сможем ее спасти и вернуть ее жизнь, а также жизнь Фрэнсис Бин Кобейн в прежнее русло.

— Значит, ты заливал мне, что она обязательно покончит с собой в четыре пятнадцать? Это всего лишь догадки?

— Скажем так, рассчитанное событие с вероятностью, близкой к ста процентам.

— Надеюсь, ты не ошибся, а то у меня совсем крыша съедет.

— Сам подумай, что почувствую я.

Горы остались позади, лишь только Рэйньер еще заглядывал мне через плечо, словно школьный дежурный. Вокруг, будто гигантские коровьи лепешки, расстилались пригороды Сиэтла. Было уже начало четвертого, когда мы проехали мост, потом Мерсер-Айленд, потом еще один мост и оказались в Центре.

Повернув на север по Борен-авеню, я спросил:

— Куда мы едем?

— К Космической Игле.

Я молча пожал плечами.

Машин здесь — убиться можно. На углу Денни и Уэстлейка авария, пришлось простоять минут двадцать. Уже стукнуло четыре, когда мы проехали подлинней монорельса и припарковали машину возле Иглы.