Андрей Завадский - Вечер потрясения

– Великолепно, – кивнул Стивенс. – А что слышно от Свенсона?

– Транспорты уже прошли две трети пути, – поспешно сообщил моложавый майор. – Они на траверзе Лиепаи, генерал.

Стивенс лишь молча кивнул. Все идет, как и задумывалось. Происходящее больше всего напоминало генералу грандиозную шахматную партию, и суета, происходившая сейчас, сопровождала только расстановку фигур. Однако, полагал Эндрю Стивенс, если сейчас поднапрячься, занимая исходные позиции, то потом придется приложить меньше усилий, ведь очень часто исход игры решает первый ход, который может привести к поражению, но может заставить противника совершить целую череду ошибок, в конечном итоге ведущих именно к его разгрому. Генерал Стивенс считал себя не худшим игроком, и верил, что правильно расставил свои фигуры.

– Что ж, – произнес, наконец, генерал, чувствуя, как усталость, вызванная напряжением последних часов, гнетет его, порождая в сознании пустоту. Этого нельзя было допустить, ведь предстояло сделать еще столь многое, и невероятным усилием воли Стивенс отмел прочь утомление. – Пора связаться Пентагоном.

Генерал Дональд Форстер, глава комитета начальников штабов, в это утро тоже не спал, и ему, пожалуй, было еще труднее, чем Стивенсу, ведь последний оказался целиком поглощен работой, не имея времени на посторонние мысли. А Форстер, просто терпеливо ожидавший вестей из-за океана, только и мог, что размышлять, в голову его постепенно начали закрадываться сомнения. Он был солдатом, он готовился к войне, жил ею и во имя ее, верно, но то, что они задумали, то, к чему так напряженно готовились, при этом сохраняя все в тайне до последнего мгновения, уже не было войной.

Самоубийство, вот как мог назвать это председатель комитета начальников штабов, фактически командовавший вооруженными силами страны, в отличие от министра обороны, больше выполнявшего административные функции и являвшегося лицом сугубо гражданским. Возможно, думал Дональд Форстер, именно это и мешало Джермейну а также прочим, тем, кто окружал президента, понять суть замысла и осознать опасность, которую он таил в себе. Но именно из-за того, что Форстер был солдатом, воином, искренне преданным своей стране, он сейчас делал все, дабы воплотить в реальность рожденный "стратегами" в Белом Доме замысел и исполнить его наилучшим образом. Просто он не привык сомневаться в приказах, а даже если и сомневался, то все равно выполнял их, следуя данной некогда присяге.

– Генерал, сэр, – от размышлений Форстера отвлек его адъютант, словно материализовавшийся на пороге кабинета прямо из воздуха. – Генерал Стивенс, сэр. Из Рамштайна.

– Переведите сюда, – приказал глава комитета начальников штабов. И, увидев на мониторе подергивавшееся полосами помех лицо своего заместителя, пребывавшего в эти секунды по другую сторону Атлантики, коротко спросил: – Есть новости, Эндрю?

– Доброй ночи, сэр, – произнесло, шевельнув губами. Изображение Стивенса. Расстояние, разделявшее собеседников, давно уже перестало быть помехой благодаря спутниковой связи и прочим новшествам двадцать первого века, хотя качество связи все же не было идеальным. – Да, новости есть. Мы завершили все приготовления. Все подразделения заняли свои позиции и готовы действовать!

– Противник по-прежнему не проявляет активности? – если произошла утечка информации, или чужая разведка оказалась чуть расторопнее, чем хотелось бы, в любое мгновение и Рамштайн и прочие базы, сейчас заполненные до отказа американскими солдатами и оружием, могли в любой миг превратиться в вихрь ядерного пламени. А затем та же участь должна была постигнуть и Вашингтон.

– Никак нет, сэр, – уверенно ответил Эндрю Стивенс. – Они ничего не подозревают. Полагаю, мы сумели добиться эффекта внезапности. Если последует приказ, мы начнем действовать в течение часа, и ничто не помешает этому.

– Все решится в ближайшие часы, вернее. Даже, счет идет на минуты, – вздохнул Форстер. Он понимал, что чем бы эта авантюра ни завершилась, последствия будут ощутимы для всех по обе стороны океана. – Что бы ни случилось, вам не придется долго ждать, Эндрю.

– Сэр, – прервал своего начальника Стивенс. – Нам удалось добиться внезапности, но мы не имеем решающего количественного преимущества. Только наш флот превосходит противника по всем параметрам, но он, прежде всего, будет заниматься нейтрализацией морских сил противника, то есть, фактически не примет участия в операции на начальном этапе. В воздухе же и, тем более, на земле наши силы и способности примерно равны. С учетом того, что перед нами стоит задача поразить как можно больше целей в первые часы наступления, мы не сможем обеспечить преимущество на каждом конкретном направлении удара.