Сергей Гатаулин - Сапиенс как вирус

– Дмитрий, устремился наружу, с болью разрывая натянутые кровеносные сосуды, по которым неслась энергия вперемежку с управляющей информацией. Горящие нити, соединяющие его с программатором, нехотя расставались с человеческим телом. Разорванные, они извивались и хищно тянулись к светящейся оболочке.

– Нет! – взвыл Потемкин и выпал из кокона. Дернулся, оглядываясь, и с удивлением обнаружил на своем месте распятого бородача.

Вирусапиенс висел в едва различимой на фоне святящихся точек вышине. Дмитрий непонятным образом замечал каждое его движение, каждый жест, как будто тот был рядом с ним. «Но это не может быть Вирусапиенс, – подумал он. – Я же сам отправлял его в сеть».

Вокруг новоявленного мессии суетился Бейрут. Он то появлялся, зависая в непосредственной близости от него, то исчезал, напоминая шамана, пляшущего вокруг жертвенного костра.

– Быстро подключишься к сети, найдешь Тромба, – распоряжался он. – Вытаскивая бойца, не спеши: пока он сам не просигналит об окончании перехода, сеть не отключай! Нужно дождаться, пока он не встроит себя в программатор и только тогда отключать сеть. Емеля, ты меня слышишь?

Мужчина кивнул.

Дмитрий удивленно посмотрел на знакомое тело. «Емеля? – вспыхнуло в голове, и только сейчас он сообразил, что у бывшей оболочки Вирусапиенса теперь другой хозяин. – Интересно, что еще произошло за то время, пока я торчал в программаторе?»

– Учи мамку щи варить, – проворчал недовольный голос распятого в центре звездной вакханалии мужика, и его тело вспыхнуло, исчезая в переплетении светящихся нитей.

Привычной земли нет, единственной любви нет, мир катится в тартарары, а чем в это время занимаются люди?

Дмитрий с трудом приходил в себя. Тяжело стучало сердце, непривычно громко шумела кровь, противно шуршала о стенки сосудов.

Взгляд сфокусировался на галактиках, яркие спирали мелькали перед глазами, а мозг вместо привычных звезд видел бесконечные вереницы формул, сложные многомерные матрицы, гигантские массивы цифр и символов. Мозг все еще пытался анализировать движение, просчитывать траектории. Организм ломало, в болезненных корчах он привыкал к новому течению времени; ощущая нехватку чего-то важного – жизненно необходимого, перестраивал себя мучительно долго, периодически теряя связь с окружающей его действительностью.

В очередной раз выныривая из математического безумия, Дмитрий увидел перед собой озадаченного хакера.

– И если Тромб ничего не придумает, то и этот программатор взорвется вместе с ним, – Бейрут вышагивал из угла в угол, заглядывая в подрагивающее зеркало окна, словно чувствовал опасность, исходящую из бесконечной лаборатории. – Изменения управляющей программы зашли слишком далеко. Уже нельзя просто поддерживать текущие процессы, – сдвинув брови, он с осуждением посмотрел на Потемкина.

– А мы не можем помочь ему, подправив программатор снаружи? – поинтересовался голос Жоры, хотя его самого не было видно. – Или вытащить бойца назад, когда его совсем прижмет?

– Зачем тогда загружать его? – спросил Ванькин.

Дмитрий чувствовал неловкость. Как ни крути, а это он виноват в создавшемся положении. Именно он едва не уничтожил нынешний программатор своими дурацкими экспериментами. Он не выдержал испытания божественностью, или, как тут же подсказал Бейрут – «пробожил ситуацию».

– Одному невозможно уследить за всем миром, – попробовал оправдываться Дмитрий. – Мы слишком человеки, чтобы отречься от своей сущности. К тому же нужно контролировать слишком много параметров, не остается времени даже на мгновение задуматься. Я ничего не мог сделать.

Бейрут остановился и посмотрел на Потемкина.

– Если загрузить в программатор несколько сознаний, будет лучше? – спросил Дмитрий.

– Однажды лебедь, рак… да эта… как ее? щука! – встрял в мысленный разговор Ванькин.

Бейрут одобрительно кивнул, и здоровяк расцвел широченной улыбкой – не часто хакер соглашался с его мнением.

– Ты представляешь, что с тобой будет, если у тебя печень начнет размышлять, и сердце, и селезенка? Долго проживешь, если у каждого органа свое мнение появится? Ты же видел, как эта штука действует на сознание, а теперь представь, что этих сознаний будет много и каждое будет стремиться…

– Вы хоть убейте меня, – воскликнул Илья, замечая на себе ироничные взгляды товарищей, – но я не пойму, почему нужно заниматься этими вашими программаторами?! У нас что, важнее дел нет? Взорвется, так взорвется – новый сделаете. Мир гибнет, кругом плывуны наступают, солнце гаснет, а они… сознание, ткань мира, сущности…