Брайан Кларк - «Если», 1999 № 12

Но сегодня у самого входа он вдруг объявил:

— А знаешь, мама, я хотел бы сходить к гавани и поглядеть на клипперы.

Миссис Герцгейм в сомнении нахмурилась.

— Совсем один, мой милый? Ты уверен? То есть это — ну…

Роджер улыбнулся.

— Все будет в порядке, не беспокойся.

— Но мы можем прогуляться туда вместе, днем, — возразила она. — Мне тоже хочется посмотреть на корабли.

Улыбка Роджера не дрогнула, и до его матери вдруг дошло, что на этот раз она сумеет затащить его в салон только силой. И открытие это глубочайшим образом потрясло ее. Закусив нижнюю губу, она искоса глянула на своего двенадцатилетнего сына, выбравшего именно этот момент, чтобы мягко оспорить ее абсолютную власть. Взглянув на часики фирмы «Картье», она едва слышно вздохнула и неожиданно сдалась.

— Хорошо. Но только чтобы ты был на этом самом месте ровно в полдень. Обещай мне!

Роджер кивнул.

— Конечно, мама.

Миссис Герцгейм расстегнула сумочку, извлекла из нее купюру и протянула сыну. Роджер аккуратно сложил бумажку и спрятал ее в кошелек на поясе.

— Спасибо.

Мать и сын постояли на месте, внимательно изучая друг друга. Мйссис Герцгейм наклонилась и прикоснулась губами к его лбу.

— Обо всем расскажешь за ланчем, — попросила она. — Я рассчитываю на это.

Ухмыляясь и кивая, Роджер проводил взглядом мать, исчезнувшую за дверью салона, и вприпрыжку направился по мощеной улице к га-ванн. Уже через несколько секунд он перешел на рысь, которая, ускоряясь, превратилась в бурный танец с прыжками, закончившийся только тогда, когда он, запыхавшись, пролетел сквозь тень над старинной аркой и очутился возле причалов.

Мальчик оперся о каменный столб, дожидаясь, пока успокоится дыхание. Солнечные лучи, отражаясь от мелких гребешков на воде, оплетали трепещущей сеткой рыбачьи лодки, сам воздух кружил вместе с чайками, то взмывавшими, то нырявшими за плавающими на поверхности рыбьими потрохами. Темноглазые женщины в ярких накидках, сверкая медью гребней, утопающих в черных волосах, перекрикивались над водой, стоя на причудливых чугунных балконах прибрежных домов. Запряженные осликами тележки громыхали по брусчатой дороге. Коренастые смуглые мужчины в кожаных фартуках, поблескивая усеивавшей обнаженные руки рыбьей чешуей, спешили мимо, удерживая шаткие пагоды корзин на головах и обращая к мальчику белозубые улыбки. Стая лихих дворняжек выстроилась было, чтобы задрать ножку возле угла прилавка с моллюсками, и с визгом бросилась прочь, когда сердитый торговец рыбой, ругнувшись, швырнул в их сторону пустую коробку. Рассмеявшись, Роджер припустил к рыбакам и зевакам — мимо мрачных и гулких складов, в сторону маяка на молу внутренней гавани.

Добравшись до намеченного места, он сел, и глубоко, с искренним восторгом, вздохнул. Метрах в десяти под ним на скользком карнизе рыбачили двое мальчишек. Ненадолго задержав на них взгляд, Роджер обратил глаза вверх — к мрачным вулканическим горам. Вот отблески солнечных генераторов «подсолнух», вот далекий купол обсерватории; вот выбеленные известью домишки лезут вверх по крутому склону, опираясь друг на друга; а вот и опрятные отели, уместившиеся на самом верху.

Вдруг он обнаружил, что думает о старике и девушке с каштановыми волосами. Роджер попытался вспомнить то, что читал об «Икаре», но обнаружил в своей памяти немногое: этот корабль оказался последним. Вот и все, но, правда, история никогда не была его любимым предметом.

Далеко в море солнце играло на приспущенных топселях восьмимачтового клиппера. Выставив перед собой мизинец, Роджер попытался оценить скорость корабля, исчезнувшего за пальцем и вновь появившегося из-за него. Двадцать четыре секунды. А восьмимачтовик — это по крайней мере 200 метров длины. Значит, он проходит… 30 узлов! Средняя скорость на Северо-восточном торговом маршруте. Невольно и негромко он затянул мелодию «Попутного ветра», хита прошлого или позапрошлого года, мечтательно провожая огромный корабль, нырявший носом во впадины между валами. Роджер дал себе клятву, что однажды он будет командовать подобным судном.

Мальчик долго смотрел на море, после того как огромный корабль исчез за горизонтом. Потом, вздохнув, поднялся на ноги и отправился назад вдоль причалов, смутно сознавая, что какая-то его часть осталась там, в океане; он еще не настолько узнал себя, чтобы понять, какая именно.

Полуденный звон стайкой серебряных птиц порхнул над городскими крышами с колокольни, выросшей на склоне горы. И тут, вспомнив о своем обещании, Роджер бросился бегом.