Абрахам Меррит - Гори, ведьма !

Страшным усилием я вернулся на порог сознания, но знал, что еще не ушел из этого странного состояния. И на пороге полного пробуждения я на миг увидел комнату такой, какой ее видела Уолтерс. Огромная, наполненная мягким светом, увешанная старинными коврами, с панелями и словно вырезанными экранами, за которыми словно прятался кто-то, смеющийся надо мной.

На стене огромное полушарие чистой воды, в котором отражалась резная рамка; отражения колебались, как зелень, окружающая чистый лесной пруд. Огромная комната заколебалась и пропала.

Я стоял около перевернутого стула, в комнате, где заснул. Мастерица стояла рядом со мной, очень близко, и смотрела на меня с каким-то удивлением и печально как человек, которому внезапно помешали.

Помешали! Когда она встала со стула? Сколько времени я спал? Что она делала со мной, когда я спал? Что мне помогло порвать паутину сна?

Я хотел заговорить и не мог. Я стоял бессловесный, обозленный, униженный. Меня, который был так осторожен, поймали в ловушку голосом, глазами, движениями рук, простейшим гипнозом.

Что сделала она, пока я спал? Почему я не могу двигаться? Я чувствовал себя так, как будто вся энергия моего тела ушла в этот разрыв ужасной паутины сна. Ни один мускул не подчинился мне.

Мастерица кукол засмеялась и подошла к шкапчикам в стене. Мои глаза беспомощно следили за ней. Паралич не ослабевал. Она нажала пружину и дверцы шкапчика распахнулись.

Там была кукла - ребенок. Маленькая девочка с прелестным улыбающимся личиком. Я посмотрел на нее и почувствовал холод в сердце. В ее маленьких сжатых ручках была игла-кинжал; и я понял, что это та кукла, которая зашевелилась в объятиях крошки Молли, вылезла из ее колыбельки, потанцевала у кровати и...

- Это моя особенно хорошая!

Глаза мастерицы не отрывались от меня. Он были наполнены злобной насмешкой.

- Отличная кукла! Немного неаккуратная, правда; иногда забывает принести домой свои книжки, когда ходит с визитами. Но зато послушная. Хотите ее для вашей внучки?

Она снова засмеялась молодым, сверкающим, злым смехом.

И вдруг я понял, Рикори был очень прав, и что эту женщину нужно убить. Я собрал все свои силы, чтобы прыгнуть на нее. Но не мог двинуть даже пальцем.

Длинные белые пальцы дотронулись до следующей пружины. Сердце мое сжалось - из шкапчика на меня смотрела Уолтерс! И она была распята! Она была как живая - казалось, я гляжу на девушку в обратную сторону бинокля. Я не мог думать о ней, как о кукле. Она была одета в форму сиделки. Но шапочки не было - ее черные, растрепанные волосы свисали ей на лицо. Руки ее были вытянуты и через каждую ладонь был проткнут маленький гвоздик, прикалывающий ее руки к стенке шкапчика. Ноги были босые, одна лежала на другой и через обе был вбит в стенку еще один гвоздь. Над головой висел маленький плакатик: "Сожженная мученица".

Голос мастерицы кукол был словно мед, собранный с цветов ада.

- Эта кукла вела себя плохо. Она была непослушна. Я наказываю моих кукол, когда они себя плохо ведут. Ну, я вижу, вы расстроились. Ну, что же, она была достаточно наказана, можно простить ее... на время.

Длинная белая рука протянулась к шкапу, вынула гвозди. Затем она посадила куклу, облокотив ее спиной о стену. Затем повернулась ко мне.

- Может быть, вы хотите ее для своей внучки? Увы! Она еще не продается. Ей нужно еще выучить урок, тогда она сможет ходить с визитами.

Голос ее вдруг изменился, потерял свою дьявольскую сладость, стал полным угрозы.

- Теперь слушайте меня, доктор Лоуэлл! Что, не думали, что я знаю, кто вы? Вы тоже нуждаетесь в уроке! - ее глаза заблестели. - Вы получите свой урок! Вы дурак! Вы, претендующий на то, чтобы лечить умы, и не знающий ничего, что такое ум! Вы, считающий ум частью машины из мяса, крови, нервов и костей, считающий, что нет ничего такого, что вы не сможете измерить в своих дурацких пробирках и микроскопах, определяющий сознание как фермент, как продукт предмета клеток. Осел! Вы и ваш дикарь Рикори осмелились оскорбить меня, вмешиваясь в мои дела, окружая меня шпионами. Осмеливаетесь угрожать мне, мне - обладающей древней мудростью, рядом с которой вся ваша наука ничего не значит. Идиоты! Я знаю силы, обитающие в мозгу, заставляющие двигаться ум, знаю то, что живет вне мозга. Эти силы являются по моему зову. А вы думаете выставить против меня ваши кухонные знания! Глупцы! Вы поняли меня?

- Ты чертова ведьма, - хрипло крикнул я. - Ты - проклятая убийца! Ты сядешь на электрический стул раньше, чем твои черти помогут тебе исчезнуть в преисподней.