Николай Мещанкин - Одержимый

- Что вы здесь делаете?

Крайт вздрогнул от неожиданности, взглянул на дверь:

- Выполняем ваше повеление, вождь. - Крайт поклонился. - Собираемся очистить земли Нир Хага от захватчиков.

- Мое повеление. - без всякого выражения повторил Хоген, медленно прошел к столу, опустил пустой взгляд на карту. - Мое повеление. - Слюна струйкой стекла из уголка рта Хогена. - Сколько, сколько еще погибнет... Все меняется... Все не так... И люди гибнут, гибнут... - Хоген повернулся, шаркающей походкой двинулся к двери.

Крайт посмотрел на ссутулившуюся спину выходящего из кабинета Хогена, вздохнул. Что же все-таки пошло не так? Ведь он хотел добиться совсем не этого. Всего лишь хотел сделать Хогена более уступчивым, внушаемым, а отнюдь не превращать его в развалину.

- Ладно. - Крайт отвел взгляд от двери. - Думаю, всем все ясно. Идите готовиться. Эта ночь у нас будет тяжелой.

* * *

Поеживаясь от ночной прохлады, Бубе-Зи печально смотрел на усыпанное удивительно яркими звездами небо. Почему же ему так не везет? Всю жизнь, сколько он себя помнил, именно ему доставалась подгорелая горбушка и хрящи вместо мяса. Именно он подхватывал простуду в разгар лета или ломал ногу перед долгожданным праздником и должен был лежать на лавке, когда остальные жители деревни веселились. Он переворачивал на себя суп и рвал новую рубашку, впервые надев ее. Он получил в десять раз больше тычков и ругани взрослых, чем любой из его сверстников. Любое несчастье, какое только могло произойти, происходило именно с ним. Наконец, повзрослев, он ушел из деревни, нанялся в армию, надеясь переломить череду невезенья, но все впустую. Видно, уж больно он приглянулся неудачам. По-прежнему у него ломался меч, на сапогах отваливались подошвы, а шлем съезжал на глаза. Сержант звал его не иначе как Чухом. Ну почему он Чух? И что вообще означает это слово? Нет же такого слова! Но тем не менее прозвище прижилось, и никто больше не звал его по имени. Чух, туда, Чух, сюда. Обидно!

Бубе-Зи шмыгнул носом, переложил копье в другую руку. А сегодня? Как он просил сержанта перенести дежурство на завтра, уговаривал! Объяснял, насколько важен для него этот вечер, а этот здоровенный болван только ржал в ответ. Нет в жизни справедливости! Ну почему они не понимают? Никто не понимает! Увасса, его любовь... Ее широкие бедра, тяжелые груди... Сколько ночей подряд снились они ему, унося в сладкие грезы, завораживая мечтами! Ну и что, что она проститутка и переспала почти со всем гарнизоном? Разве может такая мелочь остановить настоящую любовь? Бубе-Зи был уверен, что она несчастна, и если бы только он смог поговорить с ней, рассказать о своих чувствах, она бы тут же бросила свою неправедную жизнь, она бы тоже полюбила его. Он бы уволился, получил бы свой участок земли в этой новой провинции, и они бы зажили вместе. Он бы пахал землю и убирал урожай, она бы ухаживала за скотиной и ждала его к ужину. Румяные детишки... Все бы наладилось, он был уверен. И теперь все эти планы под угрозой из-за бессердечного сержанта!

Когда после долгих колебаний он наконец решился заговорить с Увассой, она лишь рассмеялась и сказала, чтобы он занял очередь и приготовил деньги, и что для него у нее специальная цена. Два месяца Бубе-Зи копил жалованье, два месяца ждал этого вечера, и что? Именно в этот день его отправляют в караул! Не за день до этого, не через день, а именно тогда, когда он должен был встретиться с Увассой! И что теперь делать? Ждать еще два месяца? Еще два месяца мучений? Он просто этого не выдержит!

Бубе-Зи посмотрел по сторонам и, никого не увидев, прислонил надоевшее копье к стене. И кому, скажите на милость, нужен этот пост возле офицерского барака? Усиление мер безопасности! Как будто они и так не достаточно усилены! Кто, скажите на милость, проберется мимо двух наружных и одного внутреннего ряда постов, расставленных так плотно, что часовые друг друга чуть ли руками не касаются? Откуда этому кому-то взяться в самом центре лагеря, за рвом и земляной насыпью? Просто очередная блажь начальства! И из-за этой блажи он торчит здесь вместо того, чтобы сидеть рядом с Увассой, разговаривать с ней, может быть, даже держать за руку, обнять...

- Это офицерский барак?

Бубе-Зи чуть не подпрыгнул от неожиданности, дернулся к копью, запутался в шлее и наконец повернулся на голос.

- Э-э...

- Видимо, это означает "да". - Девушка кивнула темнеющим позади нее фигурам: - Заходите.

- Да, но...

- Но? - Девушка обернулась к Бубе-Зи. - Что - но?