Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

— Сейчас, Варенька, — хрипло отозвался он. — Сейчас.

— Рыбы сегодня не будет, — пошутил Костик. — Дефицит. И Варя весело рассмеялась в ответ.

Катастрофически длинные ноги. Катастрофически. И кто придумал, что это красиво? Явное отклонение. Когда я танцевал с ней, мой нос покоился у нее под мышкой, и после танца я сделал ей шутливый комплимент: «У тебя там совсем не пахнет…» Что-то я должен был ей сказать. Что? Что худенькое тельце на ходулях — это красиво? Однако, говорят, именно такие пропорции должна иметь фирменная модель. Почему? Может быть, это интересно в постели? Я попытался представить, но мне привиделся какой-то секс кузнечиков и богомолов.

Несмотря на все вышесказанное, я ухитрился в нее влюбиться. Именно «несмотря». Головой своей, только-только обрастающей, понимаю, что «не моё», а поделать с собой ничего не могу. И я знаю, почему это случилось. Потому что ни на миг, ни на полмига не промелькнуло во взгляде ее серых глаз, в голосе, в улыбке того покровительственного, характерного для «красавиц», выражения, которое я терпеть не могу.

Если бы меня не вынудили с ней общаться, я бы никогда и не подошел к ней сам. Но на европейских гастролях нашей группы, в Гамбурге, я встретился с моим старым знакомым — Герой. Когда-то мы вместе учились в школе, но не виделись уже много лет, со дня его отъезда в Германию. И он познакомил меня со своей длинноногой (хоть и не настолько) женой Моникой, в которой души не чает. А у Моники нашлась младшая сестренка Нелли. Вот о ней-то я и рассказываю.

Гера с Моникой — люди вольные, и они с удовольствием стали кататься по Европе вместе со мной — с концерта на концерт. Гастроли десятидневные: Париж, Амстердам, Осло… Они вполне могли себе это позволить. Честно говоря, я не знал, чем они зарабатывают на жизнь, но меня это и не интересовало.

А в свободное от концертов время они таскали меня на экскурсии. В основном, по ресторанам. И чтобы мне не было скучно, возили с собой, как бы специально для меня, молчаливую рослую Нелли. Ну, не для меня, конечно, в полном смысле этих слов, а для компании. Ведь двое, пусть даже и ничем не связанных между собой, разнополых молодых человека гармонируют с супружеской парой все же лучше, чем один одинокий мужчина.

И мы общались с ней. Куда было деваться? Но довольно скоро, двумя-тремя удачными фразами она уничтожила мое предубеждение. Никакого самолюбования. Абсолютно адекватное восприятия себя в этом мире. Например, тогда, когда я брякнул ей про подмышки, ну, что, мол, у нее там не пахнет, она отозвалась без паузы: «У тебя насморк».

… Уже дня через два после знакомства я не замечал этой ее долговязой псевдокрасоты и преспокойно общался с ней, «как с человеком», благо, русским и немецким она владеет одинаково.

— А в школе тебя не дразнили? — спросил я, танцуя с ней в очередной раз.

— Конечно, доставалось, — призналась она. — Класса до шестого я была «гадким утенком». Зато уже в восьмом все мальчишки бегали за мной. Но я слишком хорошо помнила, какие они идиоты, и моя девственность им не досталась.

— А кому она досталась? — живо поинтересовался я. Так, для поддержания разговора.

— Никому, — с невозмутимой улыбочкой откликнулась она. Я хотел было объявить ее лгуньей, но она продолжила:

— В тринадцать лет я подверглась процедуре искусственной дефлорации. Пошла в больницу, написала заявление. Я хотела быть хозяйкой своей судьбы.

— Нелька у нас умница, — вмешался в разговор Гера. Танец закончился, мы возвращались к столику, и он, видно, уловил лишь конец фразы. — Она все сама делает. Абсолютно всё. — И он глянул на нее каким-то странным долгим взглядом. Но тогда я не придал этому значения. А он закончил: — Она — главное наше богатство.

Ещё мне понравилось, что она не восхищалась нашей музыкой. Но и не ругала. И равнодушной, в то же время, не была. Ей нравилась наша музыка, но она не ходила на все наши концерты подряд, чаще отсиживаясь в отелях. И она не считала нужным непрерывно говорить мне о том, какие мы великие, как это обычно делают другие девицы, познакомившись с кем-то из группы. Мы находили с ней другие темы. В конце концов, у меня есть младшая сестра.

Я рассказал ей о страшной Игре, которая чуть не отняла, а, возможно, все-таки, и отняла у меня Лёльку, и Неля призналась, что тоже прошла через это, но смогла отказаться от иллюзорного мира. Мы говорили о наших прошлогодних гастролях на Марс и о ее недавней поездке на Новую Гвинею, о модных квази-опиатах и о пластической живописи, о литературе прошлого века и о литературе века настоящего. Оказалось, что наши взгляды очень близки. И не нарочито, все совпадения были явно случайными… Но нам обоим было это подозрительно. Тогда мы договорились написать на бумажках то, что нам нравится больше всего на свете (десять пунктов в столбик), а потом сравнить. Это было в очередном пустом кабачке, и Гера с Моникой удивленно поглядывали на нас, когда мы, вооружившись ручками и бумажками, разошлись по разным столикам.