Джон Меткалф: Торжествующий мертвец

До сиз пор я лишь однажды побывал в замке в Фоане. В остальных случаях детей привозили и увозили Вэньон или его мажордом Флебар. Теперь же я пытался более четко восстановить в памяти эти места.

Замок был старым и носил следы небрежного ремонта, хотя его интерьер был великолепен. Когда мы приехали, внешний вид замка и окружавших его строений показался мне мрачным. Чтобы добраться от станции до места мне пришлось взять такси. Стоило это весьма дорого, зато по пути я знакомился с окрестностями. Они производили отталкивающее, жутковатое впечатление. Все вокруг казалось выжженным, вымершим, действовало удручающе. Однако это впечатление не оставило глубокого следа и сразу же было забыто благодаря исключительно сердечному приему, оказанному Вэньоном. Он буквально рассыпался в извинениях за то, что сломался автомобиль, который должен был встретить нас.

Дэни отправился спать, а мы с хозяином до полуночи беседовали за рюмкой превосходного бренди. В разговоре Вэньон шутливо упомянул какую-то "комнату-убежище" в башне замка, но связанный с этим рассказ был настолько сумбурным, что я его не запомнил.

- Ты по-прежнему хотел бы посещать Фоан каждые каникулы? - спросил я однажды у Дэни. - Почему бы тебе вместо этого не побывать у дяди Майкла и тети Бетти? Им было бы очень приятно видеть тебя в Дижоне.

- О, нет... Мне так нравится в Фоане, я хотел бы быть там...

Внезапно меня поразило чувство тревоги в его голосе.

Прежде я как-то охотней и без каких-либо опасений шел на обмен визитами детей. Да и теперь было бы преувеличением сказать, что я чего-то боялся. Просто меня смущало то, что, казалось бы, незначительное и случайное начало этой истории превратилось в традицию.

- Уверен, тебе бывает там страшно скучно. Чем ты занимаешься целый день?

- Дел очень много. Мы... - он замолчал.

Я почувствовал явную растерянность. Чрезмерная скромность Дэни всегда смущала мать и меня. Когда она умерла, я опасался, что ее смерть серьезно отразится на его здоровье. Но он стойко перенес горе и через некоторое время обрел забвение в учебе. теперь же, однако, у Дэни возникла какая-то нервозность. Казалось, он боялся, что я запрещу дальнейшие визиты. В его глазах появилась настороженность, словно он скрывал что-то серьезное.

На эту тему мы больше не говорили. А через неделю приехал Флебар, скромный и сдержанный малый, казавшийся самой добродетелью. Это развеяло все мои сомнения.

И все же, как только Дэни уехал, сомнения возникли опять. Я не мог не думать: что же там в замке, продолжает так звать к себе моего мальчика? Н подозревая чего-либо плохого конкретно, я чувствовал, что существует какая-то причина или явление, которое я просто не заметил, но которое требует более внимательного изучения.

Так родилась мысль, что во время очередной поездки Дэни, если она состоится, я буду его сопровождать или сам поеду за ним и перед возвращением домой обязательно проведу денек в Фоане.

Этот визит я помню очень хорошо. Когда он завершился, ничто не вызвало беспокойства, но затем меня захлестнула волна необъяснимой депрессии.

Вэньон упрашивал погостить у него подольше, проявлял исключительное внимание, почти не оставляя меня одного. Со своими детьми он вел себя построже, чем в Гемпшире. И я вынужден был признать, что Вэньон извлекал больше пользы из нашей системы взаимных визитов детей, так как трудно было сравнить моего привлекательного и хорошо воспитанного Дэни с его двумя скрытными и эксцентричными обезьянками.

Для визита в замок, где Дэни провел четыре недели, я предпочел выбрать не первые, а последние дни. Время проходило спокойно и до самой последней ночи совершенно непримечательно: беседы, еда, игра в карты, свободное времяпровождение и хорошо организованные походы по имению. Во время этих походов нас сопровождал Дэни. Он помогал Вэньону как экскурсовод, и его светлая головка все время мелькала на солнце впереди нас. И все же, мне казалось, он был слегка рассеян и подавлен.

Стояла знойная пора середины августа. Вокруг нас в горячей дымке простиралась обожженная солнцем земля. По дороге в Фоан взору открывался странный ландшафт: хаотическое нагромождение ребристых скал, будто здесь произошел мощный взрыв. На ум пришло более выразительное сравнение: казалось, что эти расколотые каменные глыбы, шпили и башни, почерневшие бруски магмы были людьми. Во время одной из своих забав расшалившиеся дьяволы швырнули их на игорный стол плоских равнин, да так в беспорядке и оставили. Было жутковато. И я подумал, как будет хорошо вновь вернуться домой.