Луи Буссенар - Десять тысяч лет в ледяной глыбе

— И вы готовы отправиться в такое оригинальное путешествие? — спросил господин Синтез у своего любезного собеседника.

— Мы всегда готовы передвигаться куда угодно, ибо везде находим все необходимое для поддержания жизнедеятельности, мы всюду чувствуем себя как дома.

— Еще одно слово и минутную передышку, прошу вас, Большой-Пожилой-Господин.

— Все, что хотите, Рожденный-Прежде.

— Тысяча благодарностей за вашу неисчерпаемую любезность. Я прекрасно понял цепь необычайных событий, которые вы мне вкратце изложили и к которым, смею надеяться, мы еще впоследствии вернемся более подробно.

— Повторяю, буду счастлив приобщить вас и к прошлому, и к настоящему.

— Еще раз спасибо. Все исторические данные, относящиеся и к людям, и к предметам, все перемены, происшедшие в строении земной коры, какие бы они ни были, отнюдь не иррациональны [93] Иррациональный — недоступный разумному пониманию, мистический. , и я охотно в это поверю, если вы представите мне неоспоримые факты. Однако я хотел бы задать несколько вопросов, касающихся вашего анатомического строения, присущей вам чрезвычайной, почти болезненной впечатлительности, расспросить о той поразительной силе, которая, согласно желанию, превращает вас в существа воздухоплавающие, в счастливых соперников тех, кто наделен крыльями и может свободно парить над землей, к которой мы, грешные, накрепко привязаны.

— Вы конечно же не могли не понять, что наш мозг, будучи органом, который тысячелетиями пребывал в состоянии беспрерывной тренировки, сумел развиться до такой степени, которая представляется вам чудовищной. Между тем в природе этот феномен можно наблюдать постоянно.

— Действительно, доказано, что орган, бездействующий в течение ряда поколений, слабеет, атрофируется, постепенно отмирает. И напротив, как вы только что заметили, орган, постоянно работающий, увеличивается, укрепляется, иногда гипертрофируется за счет других органов. В мое время мы это знали.

— Нет ничего загадочного и в нашей впечатлительности, показавшейся вам болезненной. Она проистекает от нервной доминанты, которая, в свою очередь, обусловлена доминантой [94] Доминанта — здесь: основной признак, причина чего-либо. мозговой. Мы ведь церебральные, а значит, непременно должны быть нервными.

— Верно.

— Объем нашего мозга почти в три раза превышает ваш, поэтому мы и должны быть в три раза более нервными.

— Вне всякого сомнения.

— Но эта пропорция, с виду такая правильная, не всегда приложима на практике.

— Разумеется, ведь нужно учитывать, какова была тренировка вашего мозгового вещества и нервной субстанции.

— Тренировка длилась веками без единой паузы и продолжается перманентно [95] Перманентный — постоянный, непрерывный. . Но надо особо отметить — длилась веками. Потому что отцы передавали из поколения в поколение впечатлительность, которую мы беспрестанно совершенствовали.

— До полной внематериальности?

— Вы нашли точное слово, Сьен-Шунг. Внематериальность! Именно это я имел в виду. Так и есть — вот оно, состояние, к которому мы неудержимо стремимся и которого, без сомнения, достигнут наши более счастливые потомки.

— Вот, оказывается, откуда и церебральная гипертрофия, и повышенная возбудимость, которая делает нестерпимым любой более или менее интенсивный шум, обыкновенный звук голоса, неожиданное или резкое движение.

— Да, и до такой степени, что мы вынуждены всегда быть начеку, чтобы сгладить эффект всякого возбудителя и дабы облегчить себе условия существования. Мы смягчаем, затушевываем любой раздражитель, способный хоть чем-то поколебать, обеспокоить наш столь деликатный организм. Словом, все вокруг нас обустроено таким образом, чтобы избегать малейшего непривычного шума. Наши рабы мао-чины должны разговаривать шепотом — и никогда ни единого крика…

— Но если начинается гроза, гремит гром?..

— Непостижимая чуткость наших нервов предупреждает нас о ее приближении: задолго до ее начала мы переносимся в те места, где безоблачное небо, где светит солнце.

— У вас на все есть ответ, Тай Ляое, и я вами безмерно восхищаюсь. Эту чудесную, потрясающую силу я назову психической силой…

— Вы сказали — психической силой?! Знайте же, Сьен-Шунг, вы — замечательный человек!

— Ну что вы, Большой-Пожилой-Господин!

— А то, что мы тоже определяем именно этим термином силу, в тайну которой я только что попытался вас посвятить.