Сергей Михайлов - Но ад не вечен

«Иди за тенью своей!»

Тень! Это его тень! Тень жила самостоятельной жизнью, сама передвигалась и сама же принимала решения, не испрашивая на то санкции у своей первопричины. Нет, теперь она не тень, теперь он, старый лесник дед Мартын стал тенью — тенью собственной тени, ибо голос свыше повелевал ему следовать за нею.

Он не чувствовал ног, он словно бы следовал за тенью одним лишь взглядом. Светящийся силуэт бесшумно двигался по тропе к сторожке, а дед Мартын шёл за ним, подобно безвольной марионетке.

Нет, он не шёл, он не мог идти — ведь у него не было ног. Ни ног, ни рук, ни тела — от него осталось лишь внематериальное, самосознающее «Я», лишённое телесной оболочки. Он стал невидимым, зато тень обрела трёхмерную пространственную сущность. Старый лесник наблюдал за собой как бы со стороны. Неужели озеро столь могущественно?!

«Стой!» — вдруг возник из ниоткуда приказ.

Дед Мартын остановился — остановилась и тень.

Со стороны озера послышался шум приближающегося вертолёта.

— Хорош дрыхнуть, щенок! — прорычал рыжий, обдавая Игоря волной густого перегара.

Игорь с трудом открыл глаза и поднялся. Он сидел на полу среди пустых бутылок и остатков пищи. Голова трещала и готова была разлететься на куски; его мутило. Сквозь окно пробивался тусклый свет зарождающегося дня. Бандиты уже очухались и теперь судорожно опохмелялись, лакая водку прямо из бутылок. Их колотило с такой силой, что горлышки бутылок громко стучали об их зубы.

Ночной кошмар вдруг яркой вспышкой всплыл в сознании мальчика. Он вспомнил лицо рыжего — мёртвый взгляд, сатанинская усмешка, жуткий оскал — и в страхе подался назад.

— Что пятишься, хмырёнок? — гаркнул рыжий, зверея и нависая над Игорем. — Отвечай: куда твой дед девался? Ну!

До Игоря не сразу дошло, что дед Мартын исчез, но уже в следующую минуту он понял, что рыжий говорит правду — и втайне порадовался за старика. Вместе с радостью пришла и надежда — ведь дед Мартын не мог оставить внука одного и наверняка придёт на помощь.

И всё же мальчик был крайне удивлён: он знал, что из кухни выхода нет.

— Оставь его, — сказал «Иван-Иваныч» и громко икнул, — пацан знает не больше нашего.

— Ты уверен? — злобно сверкнул глазами рыжий, хватая Игоря за ворот рубашки. — Ты уверен, что они не сговорились?

— А ты сам-то уверен, что запер старика в этой каморке? — в свою очередь спросил «Иван-Иваныч».

— В отличие от вас, скотов поганых, я был трезв, как стёклышко, — огрызнулся рыжий. — В конце концов, щенок подтвердит мои слова. Так ведь, хмырёнок?

Игорь проглотил комок, застрявший в горле, и молча кивнул.

«Иван-Иваныч» подошёл к ним вплотную.

— Этот трезвенник, — он ткнул пальцем в сторону рыжего, — действительно запер твоего деда в той каморке?

Бандиты, затаив дыхание, ждали ответа.

— Да, — чуть слышно произнёс Игорь.

— А что я говорил, — рявкнул рыжий, отталкивая от себя не нужного более свидетеля; Игорь едва удержался на ногах.

— В таком случае наше дело хреново, — подал голос «Семён-Семёныч». — Старик бесследно исчез из комнаты, при этом ни двери, ни стены, ни пол, ни потолок не повреждены. Знаете, чем это пахнет?

— Дерьмом это пахнет! — взорвался рыжий. — Что ты здесь сопли распускаешь, Меченый?! И без тебя тошно…

— А ты погоди, Плохой, — вкрадчиво произнёс «Семён-Семёныч», или Меченый, — ты пораскинь мозгам-то. Во-первых, старик исчез, значит, здесь замешана такая-то чертовщина, а во-вторых, этот старый оборотень наверняка наведёт мусоров на наш след. Срываться отсюда надо, мужики, и чем скорее, тем лучше.

— Во-во, Плохой, — кивнул «Иван-Иваныч», — пора собирать манатки. Неровен час, нагрянут сюда ищейки.

Проспиртованный мозг рыжего с трудом анализировал создавшуюся ситуацию. Наконец он смачно выругался, махнул рукой и сдался.

— Хорошо. Уходим.

Тут же начались сборы, заключавшиеся в основном в складывании в рюкзак непочатых бутылок со спиртным, а также продуктов, найденных в кладовой деда Мартына.

— А с этим что делать? — спросил «Иван-Иваныч», кивнув на Игоря. У мальчика всё внутри похолодело.

Рыжий ухмыльнулся и ткнул большим пальцем правой руки вниз.

— Нам терять нечего, — отрезал он жёстко. — Одним больше, одним меньше — один чёрт вышка светит. Всем троим.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — подытожил «Семён-Семёныч» и снял автомат с предохранителя.

— Выйди во двор, — поморщился «Иван-Иваныч». — Здесь и так дышать нечем.