Сергей Михайлов - Но ад не вечен

— Пойдём в дом, — сказал дед Мартын, — там и потолкуем. Думаю, пришло время поговорить как мужчина с мужчиной.

Аккуратно поставив ружьё в угол, он уселся за стол и усадил Игоря напротив. Сердце мальчика бешено забилось в груди, когда на нём остановился пристальный взгляд деда.

Дед Мартын долго подыскивал слова, не зная, с чего начать, хмурился и нервно барабанил пальцами по потемневшей от времени дубовой столешнице.

— Послушай, Игорь, и постарайся понять, — сказал он наконец и хрустнул пальцами. — Я не разбираюсь в науках, но за тридцать лет таёжной жизни одну науку я всё же постиг — науку понимать Землю, её нужды, чаяния и боль. За эти годы я стал частью, плоть от плоти и кровь от крови её, проник в самую её душу, и потому твёрдо убеждён: она серьёзно больна. Земля гибнет. Это агония, Игорь. Понимаешь, агония.

Стон вырвался из его груди, глаза гневно блеснули. Он с силой ударил кулаком по столу.

— И повинны в этом люди! Жадные, алчные, злобные, ничтожные, преисполненные ненависти друг к другу, мечтающие лишь о мести и сытом, животном благополучии, это они, они довели планету до гибели! Грядёт конец света, и нет от него спасения! — Лесник судорожно схватился за горло. — Они убили её, нашу Землю, и теперь гибнут сами. Это Апокалипсис, новый и последний Апокалипсис…

— Дедушка! Дедушка!..

Игорю было жутко, таким деда он видел впервые. Но вот взгляд лесника потускнел, голова бессильно опустилась на руки.

— Мои слова пугают тебя, Игорь, прости, но я не хочу скрывать от тебя правды, потому что ты мужчина. Ты должен знать всё, чтобы быть готовым к самому худшему.

Игорь молчал, мысли его путались. Как-то разом исчезли из головы вдруг все вопросы, изо дня в день томившие мальчика, но так и не произнесённые вслух, а на их месте, заслоняя мрачною своей громадой весь свет — и пролетевшее за бетонными стенами «пятьдесят восьмого» детство, и далёких отца с матерью (где вы сейчас, милые?), и даже самого деда Мартына, — восстал из чёрных глубин небытия один единственный, и от единственности своей ещё более жуткий, неотвратимый вопрос: неужели и я тоже? неужели и мне суждено, со всеми вместе? со всей Землёй?.. А ведь так хочется жить…

Нет, не может быть, всё ещё изменится к лучшему, не может не измениться. Дедушка слишком сгущает краски.

— Время вспять не повернуть, — через силу выдавливал слова дед Мартын, словно отвечал на тайные мысли внука. — Земля умирает, это бесспорно, но прежде чем погибнуть самой, она сметёт со своего израненного лика всю эту мерзость, весь этот гнус, сметёт, умоется собственной кровью, вздохнёт в последний раз — и тихо отойдёт.

— Дедушка, не надо! — в ужасе закричал Игорь. — Не говори так! Не надо!

Дед Мартын грустно улыбнулся.

— Я напугал тебя, мой мальчик, снова напугал. Прости старого дурака. — Голос его стал тихим, чуть слышным.

Воцарилось неловкое молчание. Дед тяжёло поднялся и подошёл к окну. Там, за окном, весеннее солнце ярко серебрило снежный покров.

— Ты должен был узнать правду, Игорь. Теперь ты её знаешь. Ведь ты мужчина, так?

Игорь кивнул: да, он мужчина, он смело встретит опасность, лицом к лицу. И всё же…

— Когда же всё это началось? — От постарался придать своему голосу твёрдость и деловитость, но голос предательски дрожал.

Старый лесник обернулся.

— Когда? О, это началось в тот роковой день, когда человек поставил себя над природой, провозгласил себя венцом эволюции и царём Мира. Вот с тех пор и начала гибнуть наша кормилица.

— Я не о том, дедушка…

— Знаю, что не о том, — кивнул дед Мартын. — Помнишь недавнюю катастрофу на Новой Земле? А ядерные испытания в Неваде? Они прогремели одновременно, эти дьявольские взрывы, и Землю насквозь пронзило ядерной стрелой, поразило в самое сердце. Об этом ведь много писали, только никто тогда ничего не понял… да и сейчас мало кто понимает. — Он подошёл к мальчику вплотную и положил жилистые руки, руки былинного русского богатыря, ему на плечи. — Знаешь, паренёк, не ходи больше на озеро.

Игорь удивлённо вскинул брови.

— Но почему?

— Потому, что это опасно. Не ходи, и всё тут, — отрезал дед.

— Ты боишься, что я встречусь с жёлтым человеком?

— И этого тоже. Но ещё больше я боюсь иного, неведомого. Внезапная опасность вдвойне, втройне страшнее ожидаемой, она бьёт наповал, в самый неподходящий момент. Её сила именно в непредсказуемости.

— Откуда же ты знаешь, дедушка, что на озеро ходить опасно?

Дед Мартын задумчиво посмотрел на внука.