Составитель Андрей Синицын Коллектив Авторов - Человек человеку - кот

Ежась на морозном сквозняке и проклиная слабосилие Гольфстрима, плохо греющего наши края, я проверил ящик — ничего, кроме рекламных листков. Ожидаемого извещения о почтовом переводе некоей суммы от журнала «Юный оккультист» за статью, вышедшую еще два месяца назад, там не оказалось.

Сказав по адресу редакции несколько теплых слов, я вернулся. Котенок мяукнул в пространство, по-прежнему игнорируя меня. Что было уж совсем удивительно — сидя на обледеневшем резиновом коврике, он равно игнорировал струю тепла, идущую из приоткрытой двери!

«Стоик», — подумал я.

— Мя! — согласился котенок.

— Что же мне с тобой делать, а?

— Мя!

— Ты уверен?

Кажется, он был уверен в том, что я либо дурак, задающий глупые вопросы, либо скотина, вздумавшая чесать языком, вместо того чтобы помочь. И в том и в другом случае я не стоил его внимания.

— Мя-а-а! — вывел он, отвернувшись от меня.

— Ладно, стоик. Иди грейся.

Мне пришлось взять его на руки — задняя половина тела у него не действовала.

— О! — сказала жена. — Это зачем?

— Просто так. Видишь, у него задние лапы отмерзли. Пусть погреется. Где моя старая ушанка? Ну та, которую ты все время выбросить грозишься. Доставай, пришло ее время.

— Ну зачем нам котенок? — атаковала Люся.

— Тебе его не жалко? — спросил я.

— Жалко. Только вот в чем дело: кошка в течение своей жизни может произвести на свет штук сто — сто двадцать котят. Слониха — максимум двенадцать слонят. А луна-рыба запросто выметывает сто миллионов икринок. Многие ли из них вырастут и дадут свое потомство? В среднем во всех случаях — две особи!

Вообще-то Люся товаровед, но когда-то окончила биофак.

— Значит, девяносто восемь котят из ста гибнут во младенчестве, так?

— Вообще-то меньше. Ты забываешь о кастрированных, стерилизованных и вообще о тех, кто почему-либо не участвует в размножении. Благодаря человеку, между прочим. Но большинство гибнет, это факт. И это хорошо. Если бы все выживали… бр-р, кошмар!

— Мя! — не согласился котенок.

— Этот выживет, — категорически заявил я. — Где шапка? Почему у нас в доме ничего нельзя найти?

Ворча, что и от дворовой блохастой фауны есть некоторая польза в смысле утилизации всякой дряни, заполонившей квартиру, жена достала с антресолей мой старый треух. Я пристроил его под батарею — сиди здесь, кошарик! — и совершил налет на холодильник. Налакавшись сливок, котенок немного поурчал, завернулся сам в себя и заснул.

— Он кот или кошка?

— Я толком не разобрал, — сознался я. — Кажется, кот.

— Ну и что ты с ним будешь делать? — резонно спросила Люся. — Ты же знаешь, у меня аллергия на шерсть.

— Только на собачью.

— А если окажется, что и на кошачью тоже?

— Может, еще не окажется, — успокоил я. — Пусть хотя бы до весны поживет. В крайнем случае, весной выпустим.

— Выгоним вон, ты хочешь сказать? — немедленно уточнила жена.

Изо всех сил сдерживаясь, я попросил ее точно определить, чего же ей все-таки хочется — убить зверушку или спасти?

Когда вопрос ставится так, ответ очевиден. Я заранее знал, что по весне всякий намек с моей стороны на то, чтобы выгнать котенка, Люся воспримет в штыки.

— Пока оставим, а? — окончил я примирительно. — Мне он не помешает.

Надо сказать, что мое основное занятие, как правило, не требует перемещений из домашнего уюта на службу и обратно. Читали небось астрологические прогнозы во всякого рода журнальчиках? А брошюрки со знаками зодиака на обложках? Некоторые из этих брошюрок написаны мною. Иногда я еще строчу популярные статейки по астрологии, в коей слыву авторитетом средней руки. Это очень просто и вовсе не противно. Я давно понял: обмануть можно только того, кто сам хочет быть обманутым. А раз вам этого хочется — пожалуйста, я к вашим услугам. Дело простое, если на столе у вас стоит компьютер с двумя-тремя специфическими программами, а рука насобачилась выводить обтекаемые фразы.

Одним словом, днем я остаюсь дома и могу сколько угодно присматривать за котенком, мешая ему драть когтями обои или висеть на шторах. Почти без отрыва от гороскопов.

— Как хочешь, — холодно согласилась жена.

Утром котенок ожил — как видно, отогрел под батареей отмороженные задние лапы. Одобрительно поурчал, увидев блюдечко со сметаной, поел, наскоро вылизался и принялся исследовать квартиру. Обошел ее по периметру, понюхал там и сям, этим и ограничился.

— Да, ты не исследователь, — сказал я ему. — Кто ты есть, я еще не понял, но уж точно не Пржевальский. Подзаборник ты. Гекльберри Финн. Айда мыться.