Владимир Михайлов - Приют ветеранов

— Собственно, о каких контейнерах идет речь? — На маловыразительном лице Урбса на сей раз легко читалось полное непонимание.

— Вы что, все еще нуждаетесь в объяснении?

— Вам придется сделать это со всеми подробностями. Иначе мы не договоримся.

— А вы стали упрямым, Урбс.

— Иначе не проживешь. Итак?

— Не сейчас. И не здесь.

— Я уже сказал вам: тут совершенно безопасно.

— Не уверен. Если этот ваш постоялец приехал сюда действительно не случайно, от него следует ожидать всяческих сюрпризов. Я объясню вам, в чем дело, когда сочту возможным.

— Только не откладывайте в долгий ящик.

— Да вы еще и нетерпеливы!

— Не люблю терять времени зря.

— Слышала бы ты, в чем они тебя подозревают, — едва слышно проговорил Милов.

— Знаешь, — откликнулась Ева, — мне уже осточертело скрипеть кроватью и сладострастно стонать без всякого на то основания. Это и в самом деле так необходимо?

— Ты даже представить себе не можешь, до какой степени. Ну, соберись с силами: еще совсем немного… Там идет очень интересный разговор.

Он сидел на стуле у самой стены, куда не доставал взгляд объектива, вмонтированного в качающуюся головку вентилятора. На голове Милова были наушники, провод от которых тянулся к маленькой черной коробочке, в свою очередь, соединенной тонким проводом с тем же вентилятором.

— Странное совпадение, да, — пробормотал он. — Поистине вовремя появился здесь мой старый знакомец, весьма авторитетный человек… Что?

В вечернем полумраке, царившем в комнате, он все же заметил, как Ева приложила палец к губам. Милов сорвал наушники.

— Дверь… — она указала рукой. — Кто-то подходил…

— Лежи. Продолжай…

Он подкрался к двери, резко распахнул. За нею не оказалось никого. Только спланировал на пол листок бумаги, сложенный пополам. Милов поднял его, там было несколько слов по-английски. Он прочел, покачал головой, посмотрел на Еву, прочел еще раз, для верности включив ночник, и усмехнулся:

— Интересно. Выходит, что… Но это потом.

— Что это? Надеюсь, не счет?

— Нет, конечно. Всего лишь… повод для размышлений. А также подтверждение того, что я успел услышать.

— Что-нибудь интересное?

— Самое интересное то, что нам надо немедленно уносить отсюда ноги. Мы им очень не понравились, в первую очередь я. И эту свою неприязнь они намерены выразить в действиях…

Милов умолк и, поднявшись со стула, принялся бесшумно отсоединять свою аппаратуру.

— Теперь наша задача — мгновенно собраться.

— Дан!..

— Ну что поделать, счастье мое, что ты связалась с таким человеком… Оставаться тут нельзя: нас просто убьют. А кроме того… мне померещилась одна мыслишка, и мы незамедлительно попробуем ее подтвердить — или, напротив, опровергнуть… Ты одеваешься?

— Зажги, пожалуйста, свет.

— Ни в коем случае! Мы уснули, изможденные любовью, и до утра нас никто не в состоянии будет разбудить. Вот, я нащупал… тут что-то твое. Собирайся, собирайся. В темпе. Впереди не так много времени, а до рассвета мы должны успеть…

— Я очень хотела бы выспаться.

— Имею в виду такую перспективу. Но, к сожалению, это придется отложить на неопределенное время. Ты готова?

— Сейчас…

— Тебе давно не приходилось вылезать из окон?

— Разве что в детстве.

— Значит, недавно. Тем лучше.

— Льстец!

— Ничего подобного, всего лишь воздаю должное.

— Я готова.

— Прекрасно.

Милов заботливо уложил в сумку свое оборудование. Он понимал, что прослушивание следовало бы продолжить — мало ли какие интересные вещи он смог бы еще услышать, однако сейчас самым разумным было поскорее уносить ноги.

Он стал медленно, по миллиметру, поднимать оконную раму. Осторожно высунул голову. И туг же втянул ее обратно.

— Ах, sheet!..

— Что такое?

— Всего лишь сторож — у выхода из патио. А ведь днем он сидел в этой будке, верно? Да, они явно встревожены. Ну что же, придется действовать в соответствии с обстоятельствами. Аккуратно собери сумку. Не забудь время от времени стонать сквозь сон. Я сейчас вернусь.

— Куда же ты?..

Но Милов уже исчез за окном.

— Доктор, хочу выразить вам мое удовольствие: я видел ваших милых ветеранов и полагаю, что они находятся в прекрасном состоянии.

— Очень рад вашей похвале.

— Однако весьма скоро вам придется побеспокоить их. Я хочу, чтобы вы приготовились к тора-кальным операциям на каждом пациенте. А то, чем вы занимались до сих пор — ампутации, резекции, — уже не актуально.