Владимир Михайлов - Приют ветеранов

— Уверен, что это будет обозначено как диппочта, — проговорил Докинг, ни к кому не обращаясь.

— Милов! По объему может там быть тот груз?

— Пожалуй… Пожалуй, да.

— Под самым носом… Сукины дети!

Остановить, обыскать — значило вызвать едва ли не международный конфликт. На такое у Мерцалова полномочий не было. И он колебался. Люди с картонным ящиком еще не успели выйти из зала, как он решился. Схватил телефонную трубку.

— Седов? Мерцалов. Сейчас из Шереметьева в Москву пойдет машина тирийского посольства. С дипломатическим номером. Задерживать ее для проверки нет оснований — чревато последствиями. Может, она попадет в какое-то ДТП… тогда уже милиция в своих правах. Ну, скажем, кто-нибудь слегка врубится ей в багажник, деликатно столкнет с дороги… Если, не дай Бог, такое случится, у них там ящик есть, картонный, фруктового типа -интересно было бы установить, что в нем… Рад, что ты понимаешь. Я тут, в Шереметьеве. В случае чего звони по нашему номеру. Он положил трубку.

— Еще не вечер, — пробормотал себе под нос. И уже громче спросил у Милова:

— Значит, что, весь их багаж?

— Весь, — угрюмо ответил тот. — Эти вот сумки-и все. Не считая того ящика. С ними они и в самолет садились.

— А вы не ошиблись в расчетах?

— Могли…

Докинг пробормотал голосом воришки, пойманного с поличным:

— Они действительно не везут с собой ничего. Но, может быть, их груз — контейнеры с тканями — был погружен и укрыт в самолете заранее и выгружать его они будут тоже потом и не здесь — вдруг механики…

— Поищем и там, — пообещал Мерцалов.

— Груз заметный — контейнеры с человеческими органами. Они выглядят, как…

— Знаем, как выглядят, — перебил генерал, щеголяя произношением.

— Скандала не будет? — спросил Милов. — Они там в Ксении народ обидчивый.

— Примем меры. Скажем: есть сообщение, что в самолете бомба. Они сами рады будут показать все на свете.

— Остроумно, — сказал Милов. — Только ничего мы там не найдем.

— Выходит, по-твоему, груза все-таки не было?

— Отчего же. Был. Но они только что его выгрузили. На наших глазах.

Докинг только пожал плечами. Мерцалов сделал вид, что ничего не слышал. А может, и слышал, но не понял. Так ему было спокойнее.

Пара белья, еще один — запасной — камуфляжный костюм, резервные солдатские башмаки, сандалии — вот и все, что содержалось в любой из ветеранских дорожных сумок. И ничего сверх: ни сигарет, ни колоды карт или, скажем, игральных костей для скрашивания бесконечного инвалидного досуга, ни бритвы или мыльницы, зубной щетки, не говоря уже о бутылке чего-нибудь укрепляющего дух…

Таможенник не утерпел, чтобы не поинтересоваться:

— У них, что же, и бороды не растут? Хоть бы у одного нашлась бритва.

— Мы их бреем, — охотно ответила мисс Кальдер. — Они сами просто не в состоянии. Вы посмотрите на них внимательно: они ведь и ногами с трудом передвигают.

— Да, война… — сочувственно произнес инспектор.

— Вы еще не знаете, что такое африканская война, — продолжала мисс Кальдер. — Гражданская. Где нет никаких законов.

Инспектор лишь вздохнул.

— Представляю, каково вам возиться. С ними не очень опасно? Все-таки женщинам всегда труднее, а парни у вас какие-то мрачные.

Мисс Кальдер успокоила:

— Нет, ветераны вообще-то тихие. Они сейчас скорее растения, чем люди. Живут чисто физиологически.

— Как же вы выдерживаете?

— Мы должны быть гуманными, — строго сказала мисс Кальдер.

— Да, разумеется. Ну что ж, у вас все в порядке. Желаю успеха.

И таможенник проводил последнюю прошедшую досмотр пару печальным взглядом. За соседним столом в это время закончили досматривать Урбса. У него, разумеется, и бритва была, и зубная щетка. Но ничего такого, запрещенного к ввозу в страну. Было немного денег. Инспектор деликатно не стал уточнять, однако Урбс объяснил сам:

— У нашего учреждения имеется счет в банке в этом городе. Так что необходимыми средствами мы обеспечены.

— Очень рад, — вежливо сказал таможенник. — А вы не скажете, что у вас за консервы?

На столе стояла металлическая литровая банка.

— Ананас, ломтиками. Обожаю…

— Да, вкусная вещь. Вы позволите?.. И, не дожидаясь согласия, протянул банку подошедшему чиновнику.

— Просмотри на всякий случай… Урбс улыбнулся.

— Собственно, я не собирался есть их сейчас. Но если вы настаиваете…

— Нимало. Съедите, когда будет желание, — ответил таможенник.

«Хорош бы я был, если б…» — подумал Урбс.