Владимир Михайлов - Вариант И

Купив кассету и заодно оглядевшись по сторонам, я вернулся в номер и переписал текст при помощи своего портативного универсального магнитофона. Пока аппаратик мотал ленту, я раздумывал над тем, как с наименьшей затратой времени и сил выяснить, назначался ли в какую-то из южных стран (вероятнее всего — Аравийского полуострова) новый посол в середине 2017 года, а если назначался, то кто именно. Если мне повезет и окажется, что он еще жив, можно будет попытаться с его помощью расшифровать некоторые намеки из тех, что содержались в записанном разговоре, но не поддавались однозначному истолкованию. Поразмыслив, я пришел к выводу, что вряд ли смогу получить нужную информацию непосредственно в МИДе: у меня там не было добрых знакомых, а пока обзаведешься ими — время пройдет, его же и так у меня было не много.

Самым разумным будет — порыться в периодике тех времен в Государственной библиотеке; в каком-нибудь из официальных изданий что-нибудь да найдется. Не сегодня, конечно, и не завтра; сегодня все оставшиеся часы скорее всего уйдут на аренду машины и поиск надежного места для моего нового приобретения — этой вот самой записи, да и копии тоже. Укрыть их надо было, разумеется, в разных местах. Сам собой напрашивался вариант: абонировать сейфы в двух банках. Добраться до такого укрытия если и не совершенно невозможно, то, во всяком случае, куда труднее, чем вскрыть мой номер, где приличного тайника не оборудуешь. Разумный вариант, слов нет. Однако — не тут-то было…

В суре двадцатой Корана, в айяте сто тридцать третьем, сказано: «Отчего бы не пришел он к нам с ясным знамением от своего Господа?» Знамений полным-полно, надо только уметь их видеть и понимать; не даром там же сказано: «А разве не приходило к ним явное доказательство в первых свитках?»

Мне ждать знамения пришлось недолго. Пока шла перезапись, я включил ящик, где по семнадцатому каналу показывали криминальные новости. И мне уже через минуту прямо на блюдечке выдали это самое знамение. Оно имело вид сообщения о том, что минувшей ночью произошло вооруженное ограбление депозитария «Интербанка» — одного из тех двух, что я наметил себе для помещения своего материала. Работали серьезно, пошли на мокруху, сигнализация промолчала, видимо, налет был подготовлен профессионально. Сейфы были вскрыты, вложения, естественно, исчезли.

Совершившееся я расценил как явное доказательство наивности своего плана. Нет, рисковать не станем. После такого ограбления я наверняка заработа бессонницу, если с нехорошим упрямством осуществлю этот вариант. Собственно, это было естественно: он лежал на поверхности — значит, был плох.

Еще хуже могла бы быть лишь попытка отдать материалы на хранение в один из знакомых мне корреспондентских пунктов крупных европейских газет.

Там работают прекрасные люди, но все они, увы, журналисты, и за жареную новость продадут остатки совести. Нет, это было все равно что пытаться сохранить кочан капусты, упрятав его в козлятник. Не вытанцовывается. А больше никаких вариантов сию минуту в голову не приходило. Не в гостиничный же сейф сдавать, на самом деле!

Ладно, решил я, решение проблемы наверняк есть, оно у меня в подсознании, но нужно дать ему время на вызревание, и оно проклюнется само. А пока этого не произошло — придется не расставаться с кассетами ни днем, ни ночью. Мое тело, конечно, не сейф; но оно хотя бы постоянно охраняется весьма заинтересованным стражем — персонально мною. Хорошо, что материал в сумме составляет лишь три аудиокассеты; а если бы мне пришлось прятать, скажем, Британскую энциклопедию? Тут не обойтись было бы без прозрачных компакт-дисков и ноутбука для них; но я чаще обхожусь весьма скромными диктофоном и аудиоплейером. И, поскольку аппаратики эти по совместительству выполняют еще и множество других задач, ими стану довольствоваться и впредь.

Пока я приходил к этому выводу, магнитофон закончил работу. Я аккуратно упаковал кассеты, разложил их по внутренним карманам пиджака. Теперь взять машину становилось просто необходимостью: рисковать своими карманами, передвигаясь в московском общественном транспорте, было бы слишком легкомысленно. Мне не раз уже приходилось слышать, что с преступностью в столице наконец покончено раз и навсегда. Может, я и поверил бы в это, не попытайся некто подстрелить меня уже дважды. Да и тогда, пожалуй, не уверовал бы. Нельзя за два десятка лет вывести то, с чем не удавалось разделаться за предшествовавшее тысячелетие. Можно только навести макияж, способный обмануть разве что юнцов.