Владимир Михайлов - Вариант И

— Вы мешаете работать телевидению, — сказал он требовательным тоном. — Сядьте, пожалуйста, на свое место.

Спорить я не стал; место мое было наверху, и я направился туда — однако так и не добрался. Я пошел вдоль кабелей в вестибюль и оттуда — к выходу. От крыльца все провода уходили и скрывались в расположившихся поблизости вагенах, увенчанных параболами антенн, но один, тот самый, тонкий, уходил совершенно в другую сторону и вползал в неприметный микроавтобусик, приютившийся в ближайшем дворе, куда я попал, шагая вдоль кабеля. Стекла машины были тонированы и снаружи казались черными.

Не иначе как именно отсюда управляли «президентской» камерой.

Вот, значит, как обстояло дело… Не останавливаясь, я прошел в глубь двора, зашел в подъезд, поднялся на второй этаж и оглядел из окошка пустой двор. Вскоре из микроавтобуса вышли двое мужчин. По одним их спортивным фигурам можно было предположить, что телеоператор — не основная их профессия. Но я вышел и миновал их совершенно спокойно.

Я вернулся в театр, на ходу принимая решение о порядке дальнейших своих действий.

Добравшись до пустого балкона, я занял место в первом ряду, в правом углу. Отсюда мне было хорошо видно все, что следовало видеть. Правда, качественных снимков журнал от меня скорее всего не получит. Но я даже не был уверен, что это хилое издание просуществует еще пару месяцев. И черт с ним, в конце концов.

На трибуну воздвигся Сухов, военный промышленник, король танков и великий князь самоходных ракетных установок. Вот, значит, как, подумал я. Напрасным было опасение, что первым выступит, перекричав всех, Зеленчук. Фашисты умеют перекричать кого угодно; однако здесь, похоже, подходят к делу серьезно, и место человека в этой команде определяется не уровнем продуцируемых им децибеллов. Ну, посмотрим, каков из оружейника оратор. Впрочем, слушать некогда, да и все равно нового он ничего не скажет. Все выверено и отредактировано заранее. Пользуясь тем, что никому другому тут не могу помешать, я вышел на связь с Ивановым.

— Немедленно возьмите под контроль телевизионный микроавтобус (я назвал номер) — тут рядом, во дворе. Ничего не предпринимать, только наблюдать.

Кто сядет, кто выйдет, куда пойдет — словом, полную картину происходящего.

— Понятно, — ответил он. — Тут у нас новости. К театру приближается демонстрация противников ислама. Боюсь, что скоро начнут пошумливать…

— Что же, как мы и ожидали, верно? Поэтому немедленно реализуйте третью программу. «Петра Петровича» с шумом. Все остальное — тихо.

— Вас поняли. Фауст!

— Слушаю.

— Можете принять текст?

— Сейчас?

— Торопят. Сказали — очень срочно. Текста там не очень много.

Я оглядел балкон еще раз. Было вроде бы спокойно.

— Ладно, — сказал я. — Давайте — на скорости. Я готов.

— Пошел текст.

В наушнике просвистело. Я глянул на индикатор.

Записалось.

— Порядок, — сказал я. — Итак, жду событий.

— «Петр Петрович» в пути. Но… Ага, новое сообщение. К сожалению, не из ободряющих.

— Давайте.

— Задержанный сбежал.

— Тот, взятый в Чистом переулке?

— Так точно.

— Каким же образом…

— Его грузили в машину. Он был, казалось, в отключке. И вдруг словно взорвался…

Действительно, скользкий мальчик. Это значит, что теперь нужно ждать его здесь.

— Понял. Конец связи.

— Ко…

Грохот взрыва перед театром заглушил последнее слово.

Как написано в суре тридцать восьмой «Сад»: «Вот что вам обещано для расчета».

Взрыв, против моих ожиданий, не привел к панике в зале. Сухов на мгновение умолк, поднял взгляд от трибуны; видимо, кто-то просигналил ему нечто успокоительное, он кивнул и громко скомандовал:

— Все остаются на местах! Продолжаем работать. Мы находимся в полной безопасности!

И продолжил свой доклад. Начавшие было вставать люди послушно уселись.

Моим же первым движением было — рвануться к выходу, на бегу доставая из кейса «узи». На улице могла возникнуть перестрелка. Если среди демонстрантов есть вооруженные, только что прогремевший взрыв должен был послужить для них сигналом. После него, означавшего, что Искандер уничтожен, сброду осталось бы только разметать, а по возможности и совершенно выключить из игры незадачливых сторонников несостоявшегося государя. И трудно сказать, на чьей стороне оказалась бы тут милиция.

Однако я вовремя остановился. Мои предположения скорее всего были неверными. Я неторопливо спустился с балкона в фойе и подошел к стеклянной двери театра.